Паломничество в монастырь

– Многие люди мечтают о внутреннем покое и блаженстве духовной жизни. В поисках этого они обращаются к религии. Однако быстро разочаровываются, не соблюдая необходимых для достижения желанного результата условий. Они ограничиваются теорией, поэтому жажда их души остается неудовлетворенной. На путь Церкви человек должен вступить для духовной работы над добродетелями и для покаяния. Духовная жажда ведет к пренебрежению материальными и земными вещами. А это значит, что основной интерес обращается к Богу. Как и любой человек, христианин имеет потребность в материальных благах, старается их приобрести, ради этого работает, как все, но не позволяет сердцу прилепляться к ним. Первая его забота – научиться истинному покаянию. Для этого он советуется с опытным духовником, которому оказывает послушание и наставления которого принимает, словно они исходят из уст Самого Бога, по слову святого Симеона Нового Богослова[6].

Внимательно слушаю Старца и хочу, чтобы он углубился в эту тему. Я сетую на то, что не так-то просто встретить опытного духовника, хотя сейчас мы нередко говорим о священнослужителях, наделенных многими духовными дарованиями. Я прошу Старца закончить мысль о священном изменении, которое претерпевает душа, жаждущая Бога, и он продолжает:

– Вижу, брат, что ты не забываешь о цели своего визита в наш монастырь. Ты все время стараешься вызнать о моем личном духовном опыте. Но не горячись понапрасну: у меня нет какого-то особенного личного опыта. А вот то, что пережили прежде нас святые и записали в своих сочинениях, мы читаем сегодня для укрепления и поддержания, насколько это в наших силах, церковного Предания. Но мы отвлеклись.

Человек, жаждущий Бога, находит отдохновение в Священном Писании и у святых отцов. Он денно и нощно изучает их творения, подчеркивает абзацы и заучивает наизусть фрагменты, которые трогают его душу и даруют ей утешение. Душа услаждается и вкушает невыразимые духовные плоды умиления. Припоминаю дивные слова святого Симеона Нового Богослова о первом духовном опыте, который приобретает человек, обратившийся к Богу: «Непрестанно держащий в мысли повеления Божии и ими денно и нощно руководствующийся, умом и осязанием о них помышляющий и со тщанием работающий лишается памятования о мире, житейских вещах, деньгах и в особенности о родных; он сродняется духовному»[7].

С течением времени и в зависимости от того, насколько человек посвящает себя духовной брани, он преуспевает. Страсти отступают, и сердце умягчается. В нем водворяются смирение и плач. Смирение, как известно, порождает плач, а плач углубляет смирение. Вот первый духовный опыт.

Старец делает краткую паузу. Он хочет убедиться в том, что развеивает мои духовные сомнения. Я заверяю его, что сказанное успокаивает меня, ибо созвучно моему собственному опыту, приобретенному после принятия окончательного решения обратиться к Богу, стать священником и сделать рясу своей пожизненной одеждой. Я прошу его продолжать, он улыбается и заканчивает мысль:

– Тогда человек делается податливым и чутким. Всему, с чем он сталкивается в жизни, он радуется и все воспринимает как дар Божий. Ему нравится удаляться, насколько это возможно, от мира, отыскивать уединенные места, помогающие собраться с мыслями и вселяющие в душу мир. Он отдает предпочтение пешей прогулке и завершает ее в сельской церквушке или в каком-нибудь дивном месте. Там он благодарит Бога за духовные блага, которые начинает вкушать. Там он получает иное ощущение жизни и воспринимает все иначе. Красота природы, к примеру, дает ему повод для духовного делания и восхождения умом к Богу. На тень дерева он смотрит как на место, пригодное для молитвы, а не для телесного отдохновения. Он пьет воду из источника, а уста его повторяют: «Слава Тебе, Боже». Птичьи трели побуждают его к продолжению молитвы. Одним словом, он смотрит на чувственный мир духовными очами, как на образ мира невидимого.

– Это благое изменение, Геронда, не удостоится похвалы от мирских людей, не способных понять его. Они начинают беспокоиться и пытаются противодействовать, видя, что нечто подобное происходит с кем-нибудь из «своих». Родные и друзья замечают изменения в речи, поведении, интересах уверовавшего и удивляются. Они не подозревают, что в душе человека действует Христос, дарующий ему духовную сладость, которая не сравнится ни с телесными наслаждениями, ни с другими удовольствиями мира.

– Не только это, брат мой. Человек, вошедший в радость Господа, должен объяснить всем испытывающим за него тревогу, что стремление к Сладчайшему Иисусу невыразимо словами. Это некое высшее духовное состояние, непонятное тем, кто подобных переживаний не испытал. Как ребенок, не знающий алфавита, не может читать, так не в состоянии постичь духовные вещи тот, кто не выучил алфавит духовной жизни.