Пальцы для Керолайн

Напряжение тока в ограде было высоким, и через полторы минуты от жены Иосифа осталась лишь горстка пепла, струйкой стекшая на чужую землю…

В эту ночь Иосиф бежал… Он прихватил с собою новорожденного младенца, мешок с сухарями и рыбой, двое суток блуждал по лесу, а на третьи бросился в воды Амура, держа ребенка над головой, и был выловлен русскими пограничниками, которые, в отличие от китайских, были добрыми людьми… Они накормили измученного Иосифа, а жена начальника погранзаставы, недавно родившая, не пожалела своей левой груди для младенца-китайчонка…

Иосиф отходил десять дней, а на одиннадцатый дал ребенку имя. Он назвал его Мао. И не в честь китайского руководителя, но в память о начальнике китайской зоны, скончавшемся от рака…

Уже через две недели отец подъезжал к златокупольной и в этот день смог обнять свою мать и посмотреть в глаза старшему сыну Шиве.

Так произошел мой средний брат Мао, который в свой четвертый день рождения приставил к указательному пальцу электрический нож и нажал кнопку…

МАО

Когда Иосиф, после двух лет отсутствия, предстал, перед глазами своей матери, держа на руках сверток с младенцем, та заголосила, то ли от радости, то ли от горя, или вовсе от других чувств, переполняющих старое сердце; взяла из рук сына нового внучонка, а ему слова не сказала…

Сверток развернули, и свету предстал младенец со сплющенной головкой и личиком дауна, разве что язык у него был нормальным — помещался во рту. Старуха всплеснула руками, увидев уродца, а Мао смотрел своими косыми глазами на бабку. И такими умными были его глаза, такая воля исходила из них, что мать Иосифа поперхнулась слезами и отошла за стол, как будто в свертке лежал не младенец, а динамит…

Мао родился абсолютно нормальным ребенком, что подтвердили врачи. Просто внешность у него была, как у дауна, — видимо, хромосомка на каком-то этапе беременности сначала развалилась, а потом, передумав, спаялась вновь…

Бабушка не полюбила своего второго внука, и вовсе не из-за внешности, а скорее из-за глаз, из которых исходило что-то колдовское и страшное. Бывало, когда она брала его на руки, с ней происходили странные вещи. То ей казалось, что она вновь молодая и держит не внука, а сына, что ее груди крепкие и полны молока; то ей чудилось, что она и не человек совсем, а какое-то животное, так что хотелось скакать и прыгать. А один раз, когда она кормила Мао, то превратилась в моток шерсти и так испугалась, что бросила внука на пол. Тот ударился головой, но не заплакал, а смотрел на бабушку злыми глазами и, как ей показалось, криво улыбался…

С тех пор бабушка стала ненавидеть Мао и препоручила его дедушке, вернувшемуся к этому времени в семью. Так они и поделили: Шива — бабушке, Мао — дедушке…

Иосиф же через месяц вновь исчез, растворился в неизвестных краях…

Дедушка яро взялся за воспитание, щедро расходуя нерастраченный запас родительского тепла. Но когда он неожиданно почувствовал себя тяжелым английским танком времен первой мировой войны и испуг свалил старика в кровать с сердечным приступом, душа деда отказалась искать контакт с дьявольским сердцем Мао. Дедушка посоветовался с бабушкой, и они решили отдать дитя Вельзевула в детский сад для детей с аномальной психикой… Мао это почувствовал и, когда ему исполнилось четыре года, в свой последний семейный день рождения отрезал себе палец, выразив этим неудовольствие и протест…

Такая демонстрация еще больше укрепила уверенность бабушки и дедушки в правильности принятого решения, и пасмурным утром внука отвезли на такси в детский сад, находившийся за городом…

В первый же день своей новой жизни Мао перессорился почти со всей группой и избил пятерых мальчиков, проявив при этом незаурядную жестокость и природную силу…

За китайцем установили особый воспитательский контроль, часто запирая его в отдельную комнату. А если Мао буйствовал, то его лишали пищи, а бывало, и пороли смоченной в воде веревкой…

Отличительной особенностью Мао было то, что он почти не разговаривал. И не то чтобы не умел, а просто не хотел. Если его о чем-нибудь спрашивали, он мог в ответ просто молчать, сжимая толстые губы, и долго смотреть в глаза спрашивающего, так что тот обычно не выдерживал и отворачивал свое лицо, будто обжегшись…

Как-то одна молодая воспитательница, очень чувствительная особа, проснулась среди ночи в необъяснимом волнении. Ей казалось, что кто-то на нее смотрит, и взгляд этот — странный, проникающий прямо в мозг. Воспитательница испугалась и долгое время не открывала глаз. Потом все же решилась, но, кроме себя, никого не обнаружила, и так как уже не могла заснуть, решила обойти детские комнаты.