Память

Главный же вывод из всего предыдущего напрашивается сам собой – именно корсунские книги, восточнославянская форма греко-славянского письма явились основой классической, удобной и простой кириллицы, «устроенной» Константином Философом (Охрименко П. П. К истории создания нашей азбуки (кириллицы). Сумы, 1979). Многие ученые, начиная с И. И. Срезневского, считали и считают, что протокириллица в виде греко-славянского письма существовала у наших предков с VI–VII веков. Бытует в науке и еще одна точка зрения, впервые высказанная в прошлом веке Павлом Шафариком: Кирилл изобрел не кириллицу, а усложненную глаголическую азбуку. Протославянская письменность, кстати, не предположение, а твердо установленный научный факт. Кроме свидетельств Кирилла (Константина) Солунского, болгарского монаха Храбра, Титмара Мерзебургского, арабского путешественника Ибн-Фадлана, писателя Эль-Масуди, ученого Ибн-эль-Масуди, мы располагаем поистине огромным археологическим материалом с начертаниями в виде кратких надписей и отдельных знаков, опубликованных в различных специальных изданиях. Археологические находки на восточнославянских землях также предоставляют науке обширнейший материал с образцами протославянского письма. Это надписи и знаки на грузиках из Троицкого городища (верховья реки Москвы), надписи на каменных крестах, на глиняном сосуде, найденном в 1897 году в окрестностях села Алексаново под Рязанью, надписи на пряслицах, корчагах, шахматных фигурках в других бытовых предметах – Недимовская, Беловежская, Рославльская, Новочеркасская, Кривянская, Старорязанская, Огурцовская и так далее. Немало энтузиастов пытается прочесть эти надписи, есть уже первые успехи, и я верю, что не за горами день, когда мы познакомимся с собственными письменными свидетельствами своей подлинной древности…

На базе общерусского языка основывалось – вместе с архитектурой, живописью, ювелирным и оружейным искусством – высшее достижение средневековой Руси: ее замечательная литература. От нее, многострадальной, дошла до нас малая часть, и я назову лишь семь воистину классических произведений, созданных за период феодального раздробления страны, – «Слово о законе и благодати» Илариона, «Повесть временных лет» и «Житие Феодосия» Нестора, «Поучение чадом» Владимира Мономаха, «Слово» Даниила Заточника, «Слово о полку Игореве» Игоря сына Святославля внука Ольгова, «Повесть о разорении Рязани Батыем», «Слово о погибели Русскыя земли»… Жанровое, тематическое, стилевое разнообразие, художественные высоты, языковые сокровища, глубокие мысли, предельное эмоциональное напряжение! Обо всем этом написано множество книг. И любой свежий читатель, познакомившийся хотя бы с перечисленными произведениями, а потом с классической литературой позднего русского Средневековья – «Задонщиной» Софрония-рязанца, «Сказанием о Мамаевом побоище», «Хождением за три моря» Афанасия Никитина, сочинениями Ивана Грозного, Ивана Пересветова, Аввакума Петрова, «Повестью о Горе-Злосчастии», – скажет, что по неисчислимым признакам, включая даже прямые текстовые заимствования, это – единый литературный процесс, лишь временно прерванный-заторможенный нашествием завоевателей.

А ведь были и есть люди, которые хотели бы отсепарировать литературу домонгольской Руси, якобы не вписывающуюся в общий процесс становления нашей национальной культуры! Они по сей день пишут о том, что только Куликовская битва якобы явилась начальной точкой всего национального и лишь с того времени вошли в мир невесть откуда под названием «русского» такие понятия, как государственность, военная слава, политическая и философская мысль, культура, литература, изобразительное искусство… Эти ученые делают вид, будто не знают, что понятие и слово «русский» вошли в обиход за много столетий до Куликовской битвы, известны еще с языческих времен. «…Мужи его по Русскому закону кляшася оружьемъ своим, и Перуном, богомъ своим» («Повесть временных лет» по Радзивилловской летописи). «Тако и си святая (Бориса и Глеба) постави святити въ мире премногыми чюдесы, сияти в русьскеи стороне велицеи» («Житие Бориса и Глеба»). Первый свод законов (XI в.) назывался «Правдой Русьской». А в «Слове о полку Игореве» (конец XII в.), где нет ни одного племенного названия наших предков, упоминаются «Руския сыны», «жены Руския», два раза «руское злато», два раза «русичи», два раза «русици» (сравнимо с «венедици» и «тоемици»), но чаще всего, как известно, «Русская земля» – двадцать раз!