Память

Майлз пожал плечами: – Случай привел меня в то место, относительно которого у меня был некоторый полезный опыт.

– А это был случай? Я припоминаю, что ты этого сильно хотел.

– Саботаж иллиановского чипа был внутренним делом. Чтобы его распутать, тебе нужен был человек из самого СБ. Множество других людей могли сделать то же, что и я.

– Нет… – Грегор окинул его оценивающим взглядом. – Думаю, мне был нужен именно бывший сотрудник СБ. И я не могу сходу припомнить никого другого из известных мне людей, в ком, как в тебе, сочетались бы одновременно страсть и бесстрастие.

Майлз не стал спорить; ему сейчас нужна одна лишь вежливость, а не откровенность. А кроме того, лучшего непосредственного повода перейти к своей просьбе он может и не получить. – Спасибо, Грегор. – Он набрал воздуху в грудь…

– Я тут размышлял о подходящей награде за столь хорошо проделанную работу, – добавил император.

Майлз выпустил воздух. – О?

– По традиции таковой является новая работа. Так случилось, что на этой неделе у меня есть вакансия нового шефа Имперской безопасности.

Очень нейтрально, Майлз откашлялся. – И что?

– Хочешь эту должность? Хотя традиционно ее занимает офицер на действительной военной службе, нет никакого закона, гласящего, что я не могу назначить на этот пост штатского.

– Нет.

Такая лаконичная безапелляционность заставила Грегора поднять брови. – Правда? – мягко переспросил он.

– Правда, – решительно ответил Майлз. – Я не набиваю себе цену. Это кабинетная работа, полная самой занудной рутины, перемежаемой неделями ужаса. И шеф СБ почти никогда не выбирается за пределы планеты дальше Комарра, да он с трудом вообще выходит из тарака… из штаб-квартиры СБ. Я бы это возненавидел.

– Я думаю, ты бы справился.

– Я думаю, что справился бы почти с любой работой, если бы ты приказал мне ею заняться, Грегор. Это приказ?

– Нет. – Грегор откинулся на стуле. – Это – честный вопрос.

– Тогда ты получил мой честный ответ. Ги Аллегре подходит для этой должности куда лучше меня. У него есть опыт подчинения и бюрократической работы, и его уважают на Комарре не меньше, чем на Барраяре. Он всецело посвятил себя работе и по-настоящему ее любит, но его не раздирают амбиции. Он в нужном возрасте – не слишком молод и не слишком стар. Никто не станет задавать вопросов по поводу его назначения.

Грегор слегка улыбнулся. – На самом деле я так и подумал, что ты это скажешь.

– Тогда что это, своего рода упражнение в предвидении? – «Думаю, мне подобных упражнений досталось столько, что долго не захочется, благодарю покорно.» У него по-прежнему ныло сердце, как иногда дергает болью слишком уставшая мышца при попытке ее нагрузить. И Майлз подозревал, что эта боль, как и растяжение мышцы, пройдет после небольшого отдыха.

– Нет, – возразил Грегор. – Просто вежливость. Я хотел дать тебе право первого выбора.

Но второй раз он не спросил, избавив Майлза от неловкой ситуации повторного отказа. Вместо этого он склонился вперед, положил на стол золотую цепь и какую-то минуту был поглощен ею, выкладывая украшение на столе ровным овальным узором. Затем спросил:

– Хочешь кофе? Чаю? Или позавтракать?

– Спасибо, нет.

– Чего-нибудь покрепче?

– Нет. Спасибо. У меня сегодня на вторую половину дня назначена небольшая нейрохирургическая операция. Доктор Ченко готов вживить свое контролирующее устройство. Похоже, это должно сработать. И до операции мне ничего нельзя есть.

– А, отлично. Давно пора.

– Да. Мне не терпится снова сесть в свой флаер.

– Ты будешь скучать по пресловутому Мартину?

– Думаю, немного да. Он мне все больше стал нравиться.

Грегор снова бросил взгляд на дверь своего кабинета. Чего-то ждет? Вот теперь подходящий момент для просьбы. – Грегор, я хотел бы спросить тебя…

Дверь, открывшись, скользнула вбок, и вошел мажордом. По кивку Грегора он выглянул в коридор со словами: – Извольте, милорды. – И почтительно шагнул в сторону.

В кабинет вошли четверо мужчин. Майлз тотчас узнал их. Он был достаточно барраярцем для того, чтобы его первой мыслью оказался вопль уязвленной совести: «Мой бог, что же я не так сделал?» Затем вновь заявил свои права здравый смысл: злодеяние должно было оказаться поистине впечатляющим, чтобы удостоиться внимания сразу четырех Имперских Аудиторов. Но все равно было необычно, равно как и нервирующе, видеть такое количество Аудиторов в одной комнате. Майлз откашлялся, выпрямился на стуле и обменялся со всеми четырьмя вежливым форским приветствием. Мажордом поспешил расставить для всех вошедших стулья вокруг грегоровского стола.