Память

Если тактические условия плохи, смени дислокацию. Если не можешь выиграть, измени правила игры. Внутреннее напряжение Майлза подбросило его с кресла, и он принялся мерить шагами комнату перед столом Иллиана – туда и обратно. Голос его взлетел. – Я служил вам телом и кровью – и пролил немало этой крови – в течение девяти лет, сэр. Спросите у мэрилакцев, насколько хорошо я служил вам. Или у сотен других людей. Больше тридцати операций, и лишь две из них можно по прошествии времени назвать неудачными. Десятки раз я ставил жизнь на карту, я отдал ее – в буквальном смысле слова. И вдруг теперь это ничего не стоит?

– Стоит, – выдохнул Иллиан. – И многого. Именно поэтому я предлагаю тебе увольнение по состоянию здоровья, ничем не затрагивающее твою репутацию, если ты сейчас подашь в отставку.

– Подать в отставку? Уйти? Так вы себе представляете услугу ? СБ заставляла утихнуть скандалы и похуже – я-то знаю, что вы можете сделать нечто большее, если захотите!

– Так лучше всего. Не только для тебя самого, но ради твоего имени. Я рассмотрел эту мысль со всех сторон. Я неделями над ней размышлял.

«Вот почему он вызвал меня домой. Никакого задания. Нет и не было. Только это. Я обманулся с самого начала. Шансов – ноль.»

– Тридцать лет прослужив твоему отцу, – продолжил Иллиан, – я не могу сделать меньшего. Или большего.

Майлз застыл. – Отец… просил об этом? Он знает?

– Пока нет. Известить его – задача, которую я оставляю тебе. Мне не хочется докладывать ему об этом.

Чистой воды трусость со стороны Иллиана и жестокое наказание для него, Майлза. – Отцовское влияние, – горько выговорил Майлз. – Это называется оказать небольшую услугу.

– Уж поверь мне, если бы не твой послужной список, о котором ты верно напомнил, даже твой отец не добился бы для тебя подобной милости. Твоя карьера закончится спокойно, безо всякого публичного скандала.

– Ага! – выпалил Майлз. – Как удобно. Тем самым мне затыкают рот и лишают права апелляции.

– Я бы – от чистого сердца – не советовал тебе доводить дело до военного трибунала. Тебе ни за что не добиться решения благосклоннее, чем то, о каком мы с тобой говорим с глазу на глаз. У меня нет намерений шутить, когда я говорю, что опереться тебе не на что. – Подчеркивая сказанное, Иллиан постучал по дискете. Действительно, никаких признаков веселья в его лице не было. – Только здесь, не говоря обо всем остальном, достаточно документальных свидетельств, чтобы ты счел везением быть просто уволенным с позором, а не получить вдобавок к этому приговор.

– Вы обсуждали это с Грегором? – вопросил Майлз. Императорское покровительство, его последняя, рассчитанная на аварийный случай, защита, та самая, относительно которой он поклялся, что скорее умрет, чем обратится к ней…

– Да. На протяжении долгого времени. Сегодня мы сидели с ним взаперти все утро только ради этого вопроса.

– А-а.

Иллиан указал на комм: – Твое личное дело у меня готово, чтобы ты мог подписаться прямо здесь и сейчас. Отпечаток ладони, сканирование сетчатки глаза, и дело сделано. Твоя форма… ее ты получал не с военного склада, поэтому возвращать ее не нужно, и по традиции увольняющийся сохраняет свои знаки различия. Но, боюсь, я должен попросить тебя сдать свои серебряные Глаза Гора.

Майлз развернулся на каблуках, его руки возбужденно дернулись, словно пытаясь защитным жестом прикрыть воротник, и замерли на полпути. – Только не мои Глаза! Это… это неправда, я могу объяснить, я могу… – Все грани и поверхности предметов в комнате, стол с комм-пультом, кресла, лицо Иллиана вдруг стали выглядеть резче и четче, словно насыщаемые все большей реалистичностью. Сияние зеленого огня рассыпалось разноцветными конфетти. «НЕТ..!»

Майлз пришел в сознание, лежа плашмя на ковре лицом вверх. В поле его зрения маячило побелевшее лицо склонившегося над ним Иллиана, напряженное и встревоженное. Во рту что-то мешалось. Майлз повернул голову и выплюнул карандаш – световой карандаш со стола Иллиана. Воротник его мундира был расстегнут – Майлз дотянулся рукой и потрогал, – но серебряные значки были по-прежнему на месте. C минуту Майлз просто лежал.

– Ну, – выдавил он наконец, – воображаю, что это было за шоу. Сколько?

– Примерно… – Иллиан глянул на хроно, – четыре минуты.

– Примерно как обычно.

– Лежи спокойно. Я вызову медика.

– Мне не нужен этот чертов медик. Я могу идти. – Майлз попытался встать. Нога у него подвернулась, и он снова свалился, уткнувшись лицом в ковер. Он ощущал на лице что-то липкое – резко рухнув в прошлый раз, он явно разбил губы, которые теперь распухли, и нос, из которого шла кровь. Иллиан протянул ему носовой платок, и Майлз прижал его к лицу. Примерно через минуту он позволил Иллиану усадить себя на стул.