Память

У Авакли была детальная головидео-схема внутренней архитектуры чипа, изображение которой он вызвал. Майлз почувствовал облегчение. До того момента он слегка боялся услышать, что медицинская служба СБ за эти тридцать пять лет потеряла руководство пользователя. Но, похоже, данных у них было множество. Сам чип представлял собой чрезвычайно сложный сандвич из органических и неорганических молекулярных слоев, примерно пяти-семи сантиметров шириной и полсантиметра толщиной, установленный вертикально между двумя долями мозга Иллиана. Управляющий имплатант скачкового пилота казался рядом с ним детской игрушкой, если говорить о числе исходящих из него неврологических соединений. Наибольшей сложностью, похоже, отличалось даже не протеиновое хранилище данных, а сеть выдачи информации, хотя оба и были не просто дьявольски изощренными, а почти непостижимыми. Эта сеть представляла собой нечто вроде самообучающейся системы, сложным, нелинейным способом формирующейся самостоятельно уже после установки чипа.

– Итак, это… повреждение, которое мы наблюдаем, ограничено лишь органической либо неорганической частью? Или затронуло обе? – спросил Майлз у Авакли.

– Органической, – ответил Авакли. – Почти наверняка.

Авакли, понял Майлз, из тех ученых, которые никогда не заключают пари, не застраховавшись от ошибки.

– К несчастью, – продолжил Авакли, – его изначально разрабатывали без возможности выгрузки данных. Там нет никакого эквивалента порта для подключения. Только тысячи и тысячи нервных окончаний, ведущих в эту штуку или выходящих из нее по всей ее поверхности.

Если взглянуть на предысторию чипа – супер-защищенной свалки различных сведений для императора Эзара, – то звучит это обоснованно. Майлз не испытал бы удивления, узнав, что эту штуку переделали по спецзаказу так, чтобы данные из нее не выгружались.

– Вот… У меня было впечатление, что чип работает параллельно с обычными мозговыми функциями памяти Иллиана. Он же по сути не заменяет ее, Так?

– Это верно, милорд. Нейро-входы всего лишь подсоединяются к сенсорным окончаниям, а не переключают на себя информацию с них. Подобные индивиды, вероятно, обладают двойной памятью обо всех происшедших с ними событиях. Что, судя по всему, и является основным фактором, провоцирующим высокую вероятность развития у них в дальнейшем ятрогенной шизофрении. Своего рода неотъемлемый конструктивный недостаток, и не столько чипа, сколько человеческого мозга.

Руибаль кашлянул, выражая вежливое теоретическое – или теологическое – несогласие.

Должно быть, Иллиан – прирожденный шпион. Жонглировать в голове более чем одной реальностью, пока не получишь доказательств, и не сойти с ума от неопределенности окружающего тебя мира – безусловно, таким качеством отмечены лишь великие следователи.

Авакли тем временем перешел к высоконаучному обсуждению трех возможных планов по извлечению из чипа некоторого рода данных. Все три казались составленными на скорую руку и результаты их были бы сомнительны; сам Авакли, описывая их, выглядел не особо довольным или полным энтузиазма. Большую их часть составляли деликатные микронейрохирургческие операции продолжительностью в несколько часов. Руибаль постоянно морщился.

– Итак, – перебил это подробное изложение Майлз, – что случится, если вы извлечете чип?

– Пользуясь бытовой терминологией, – ответил Авакли, – это приведет к шоку и смерти. Это явно сделано намеренно – может, чтобы предотвратить… гм… кражу.

Верно. Майлз представил себе Иллиана, на которого напали охотники за чипом, вскрыли ему голову и оставили умирать… явно эту картинку рисовал себе кто-то еще. В поколении Эзара было множество параноиков.

– Этот чип не разрабатывался в расчете на то, чтобы можно было его извлечь неповрежденным из питающей энергией органической матрицы, – продолжил Авакли. – Во всяком случае, шансы получить из него какую-либо связную информацию при этом резко падают.

– А если его не извлекать?

– Наборы протеиновых цепочек не выказывают признаков замедления распада.

– Или, говоря на жаргоне научников, «чип превращается в кашу в голове Иллиана». Кстати, один из ваших ребят-умников явно произнес эту фразу в его присутствии.

У одного из помощников Авакли хватило такта выглядеть виноватым.

– Адмирал Авакли, каковы основные ваши теории того, что же послужило причиной поломки чипа?

Авакли нахмурил брови: – В порядке вероятности: старение и переключение в режим саморазрушения либо какого-то рода химическая или биологическая атака. Чтобы подтвердить вторую гипотезу, мне нужно разобрать чип на части.

– Значит… даже вопросов нет, что чип можно снять, починить и установить обратно.

– Мне такое и вообразить трудно.

– И вы не можете починить его in situ, не зная причины поломки, которую вы не можете определить, не вынимая чип для внутреннего изучения. Которое его разрушило бы.

Авакли поджал губы, сухо признавая, что проблема представляет собой замкнутый круг. – Боюсь, о починке речи быть не может. Я сосредоточился на попытках разработать реально осуществимую выгрузку данных.