Память

– Ладно, сейчас я его приведу! – сказал Якуб, выходя за дверь.       Следом за ним выбежала Лада, на ходу накидывая шаль.

Парень уже почти совсем не дышал, но продолжал что-то бормотать. Самая молодая из женщин наклонилась к нему, пытаясь разобрать, что он говорит.

– Слушайте, он же по-русски говорит, – сказала девушка. Все склонились к больному.

– Не может быть. Он же немец! – сказала одна из них.

– Отойдите от него! Ему дышать нечем! – отогнала всех от кровати Калина.

– Он по-английски говорит, а не по-русски! – продолжила спор высокая брюнетка.

– Я точно слышала русские слова, – уверенно проговорила молодая.

Спор прервал вернувшийся Якуб, который вёл бледного, худого, постоянно кашляющего Стаха.Стах вымыл руки. Попросил какую-нибудь палочку для осмотра. С трудом разжал зубы и осмотрел полость рта и горло.

– Дифтерия, – диагноз был поставлен незамедлительно.

– Так дифтерией обычно дети болеют, – сказала Лада.

– Он и так ребёнок ещё, – ответила Калина. – И что же делать? Как лечить?

– Уже поздно. Горло всё плёнками затянуто.

– Как поздно? Сделайте что-нибудь!

– Я ничего сделать не могу. Говорят, что где-то в Америке уже есть сыворотка от дифтерии, но не у нас. – Стах беспомощно развёл руки.

– Но вы же врач, сделайте что-нибудь! – схватила его за руки Калина.

– Что я могу сделать! – закашлялся от громкого возгласа Стах.

– Если там плёнки, их что, убрать нельзя? – сквозь слёзы кричала Калина.

– Обычно делают трахеотомию, – ответил Стах.

– Что это такое? – уточнила Лада.

– Разрезают гортань.

Их разговор прервали хрипы больного. Воздух уже почти не проходил через горло.

– Режьте скорее! – кричала Калина.

– Я не врач, я ветеринар! Я никогда этого не делал. Животные не болеют дифтерией!

– Он всё равно умрёт, Стах. – тихо промолвил Якуб, и все затихли.

Стах посмотрел на посиневшего пациента. Навредить ему уже было невозможно.

– Шансы очень малы, даже если я смогу… – начал фразу Стах, но Калина прервала его.

– Быстрее! Он не дышит!

Стаху ничего не оставалось, как начать операцию. Калина выпроводила из дома своих подруг. Стах комментировал вполголоса свои действия, вероятно, чтобы успокоиться.

– Я должен найти перстнещитовидную мембрану.

Стах поставил палец на кадык юноши, затем соскользнул вниз до следующей выпуклости.

– Так, это перстневидный хрящ, а углубление между кадыком и перстевидных хрящом и есть перстнещитовидная мембрана. Здесь будем делать разрез. Мне понадобится трубка толщиной с палец! – обратился он к Калине. Калина быстро убежала в сени и вернулась с трубкой, видимо сняв её с самогонного аппарата, судя по запаху. «Хорошо, если от самогонного аппарата, стерильная», – промелькнула мысль у Стаха.

Он сделал надрез на коже, раздвинул её, затем сделал надрез на показавшейся под кожей мембране. Пациент к этому моменту уже не дышал, и пульс его остановился, но как только Стах вставил в надрез мембраны трубку, парень вздохнул, но , к сожалению, этот вдох оказался единственным.

Стах приказал Калине делать искусственное дыхание через трубку, а сам приступил к массажу сердца. Теперь и самому ветеринару стало плохо от переживаний и собственной болезни. На помощь пришёл Якуб, он попытался повторить движения друга. Стах поправил расположение его рук и стал руководить реанимационными действиями людей очень далёких от медицины.

Завадский уже не верил в положительный результат, но Калина просила Якуба продолжать, и сама не прерывалась. И, как ни странно, их усилия увенчались успехом: пациент задышал, сначала слабо и прерывисто, затем всё активнее и более размеренно.

Стах сполз на пол со скамьи, на которой сидел, и потерял сознание. Якуб и Калина растерянно стояли рядом с двумя больными и не знали, что делать дальше. К счастью, обморок поляка был недолгим, он пришёл в себя, но был очень слаб. Калина постелила ему постель и попросила пожить в её хате, рядом с прооперированным. Ей страшно было остаться с ним одной, боялась, что может что-нибудь случиться, а она не сможет помочь больному. Якуб тоже остался.

Вскоре все мужчины уснули, а Калина подходила то к немцу, то к Стаху, проверяя дыхание. Ей казалось, что все они престанут дышать, если она не будет за ними следить.

Она держалась несколько часов, но затем опустилась на лавку, уронила голову на стол и уснула, но и во сне она слышала дыхание сначала одного, затем двоих, троих, а затем сотни человек. И там, во сне, она должна была за всеми уследить, никого не пропустить, услышать дыхание каждого.

23. Страсть

Саша закончила доить корову, поднялась, вытерла руки о фартук, приподняла ведро и чуть не уронила его. Семён подошёл к ней тихо, схватил за плечи, зарылся лицом в её волосы. Саша тихо охнула и замерла, не смея пошевелиться. Именно об этом она мечтала столько раз. Обнять его за плечи, зарыться в его волосы, прижаться к нему всем телом, вдохнуть его запах и раствориться в нем. Он сделал это первым.