Память (Братья)

Дубенко продолжал сверлить ее взглядом.

– Теперь вы будете лежать в госпитале до полного выздоровления.

– Опять врешь, старая ворона! – Дубенко растерял остатки вежливости, – До полного конца, это ты хотела сказать!

– Это будет зависеть от вас, – голос у капитана медицинской службы Антонины Ворониной был усталым. За двадцать пять лет службы она навидалась всякого. Но этому типу уже не однажды удалось довести ее до слез. Самое плохое было то, что ей его было безумно жалко. Вот так просто, по – бабьи жалко. Она нутром чувствовала, что он одинок, обманут и поэтому хамит всем, в особенности женщинам. Болезнь у него была не смертельной, но коварной. Но он упорно отказывался лечиться, однажды решив, что из этого ничего не получится. Вбил себе в голову, что неизлечим, и четко гробил себя, назло не выполняя ее предписания. Она устала объяснять ему, что он не безнадежен. Он ей не верил, как не верил, видимо, ни одной женщине в мире.

– Кстати, я не старая, по крайней мере, по сравнению с вами. Я моложе вас на два года, – спокойно сказала Антонина.

– Мне без разницы. Я приказываю не лечить меня. И отключите эти проклятые приборы, – заорал он, показав глазами на стойку с электронными блоками, на которых мигали лампочки.

Антонина усмехнулась.

– Знаете что, орите, хоть оборитесь! Теперь я буду делать все, что сочту нужным. И не таких вытаскивали, тоже мне, умирающий, – тихо добавила она.

– Что ты там бурчишь себе под нос?

– Ну вот, со слухом у вас все в порядке, голосовые связки в норме, уже хорошо, – почти весело сказала она, – Тело восстановим, и уйдешь отсюда своими ногами, а я вздохну свободно, достал уже своими капризами! – вдруг резко перешла она на «ты».

Дубенко ошалело уставился на Антонину. Она не смеет с ним так разговаривать! Он умирает, а она издевается над ним. Какая – то баба, давно перешагнувшая порог третьей молодости, страшная, как сама смерть! Скорее бы ушла! Он истратил на ненависть к ней свои последние силы. Хотелось только одного – спать. Дубенко закрыл глаза.

«Ну, слава Богу, успокоился», – она вышла из палаты, плотно закрыв за собой дверь.

Глава 34

Он так и не смог заснуть. Впервые он почти ей поверил. Может быть, он не так уж смертельно болен, как думает? Слабый огонек надежды затеплился где – то в глубине сознания. «Черт бы ее побрал, если врет! А вдруг нет? Слишком уж спокойна. А может потому и спокойна, что врет мне, почти покойнику?» – злость на Антонину улетучилась. «Поставит на ноги – озолочу», – как всегда он подумал, что деньги ему помогут. Вспомнились первые оплаченные «услуги». Весьма потрепанная девица провела с ним урок сексуальной жизни. Три рубля, перекочевавшие из его залатанных штанов в карман ее вязаной кофты, он украл. Он воровал часто. Иначе бы не выжил. Впрочем, воровали все, кто жил в этом детском доме.