Память (Братья)

Директорствовала там Матрена Павловна Хотенко. Дом был одним из самых небольших по количеству находящихся в нем воспитанников. Беспрекословное подчинение младших старшим – основной, если не единственный воспитательный принцип. Существовала строгая иерархия. На каждой ступеньке иерархической лестницы были свои правила. Непослушание строго каралось. Матрешка, как ее называли все без исключения, и дети и воспитатели, была в общем – то доброй и жалостливой. Называя всех сынками и дочками, она гладила младших по стриженым головам, а старшим прощала многое. Последние, пользуясь ее попустительством, вовсю показывали свою власть. Маленькому Ване, впервые попавшему «под раздачу», показалось, что он попал в ад. Его пустили «на круг». Более старшие пацаны окружили его плотным кольцом. Их было человек пятнадцать, многих он даже не успел узнать в лицо, так как приехал в детдом только неделю назад. Толкая его друг к дружке, словно мячик, они молча и зло смотрели на него. У него закружилась голова уже после нескольких толчков. То ли от страха, то ли от слабого вестибулярного аппарата, его вырвало прямо на ботинки одному из мучителей. Рассвирепев от такой наглости, тот пнул упавшего на колени Ваню ногой. Словно подчинившись бессловесной команде, остальные принялись бить его жесткими подошвами ботинок, все так же молча. В тишине туалетной комнаты слышалось только сопение и звук падающих на эмалированную поверхность раковины капель воды. До сих пор его доводят до бешенства неисправные водопроводные краны. Ваня не мог даже плакать, в какой – то момент он просто отключился. Очнулся он на кровати, в лазарете. Матрена Павловна, сидя перед ним на шатком стуле, пыталась выспросить его, кто его бил. Он не назвал ни одного имени. Просто не знал. Никого так и не наказали. Матрешке, как он понял позже, сам выставляя «на круг» мелкоту, было просто по барабану, что делается у нее в доме, лишь бы ее не трогали. По сути дела, управление детдомом находилось в руках самих воспитанников. Надо сказать, у них весьма неплохо получалось поддерживать порядок: страх был хорошим учителем. Кумиром всей малышни и даже ребят постарше был Кол. Дубенко, будучи уже курсантом школы милиции, часто вспоминал «уроки» этого бритого наголо переростка. С трудом одолев науку начальной школы, он переползал из класса в класс исключительно только благодаря природной наглости. Учитель, поставивший ему «неуд», сильно рисковал. Любимым занятием Кола было воровство ради самого воровства. Он мог стащить кошелек с жалкими учительскими рублями прямо из под носа бедняги, подложить его в другое место и потом прилюдно пристыдить педагога: мол, сами забыли, а я виноват. Учителя действительно чувствовали свою вину перед ним и, скрепя сердцем, ставили ему в журнал незаслуженные тройки. В Доме про Кола рассказывали байки шепотом, перед сном, восхищаясь и одновременно млея от страха. Рассказы про окаменевшую девушку и про черный – черный лес на черной – черной горе воспринимались, как сказка.

Маленький Ваня боялся его не меньше остальных. Кроме того, из – за своей позорной слабости при испытании «на круге», он был презираем даже ровесниками. Только в десять лет Иван начал понимать: чтобы изменить расстановку сил, он должен стать сильнее других. Кол просто достал его своими мелкими поручениями, особенно когда ему не хватало на папиросы или водку. Мелкота воровала для него эти деньги у учителей, у воспитателей и просто прохожих.

Однажды в детдом пришли люди в форме. Они о чем – то долго разговаривали с Матрешкой в ее кабинете. Любопытные мальчишки пытались подслушивать у замочной скважины, но их прогнал Веник – дворник и по совместительству плотник. Вечером, за ужином Матрешка сама рассказала всем об этом визите. В их детском доме решено открыть подготовительный класс для школы милиции. Записывать туда будут ребят с десяти лет. Так Ваня Дубенко определил свою будущую профессию. Иван часто думал, что, если бы не пришла кому – то там, в милицейских верхах, идея дать детдомовским мальчишкам этот шанс в жизни, он бы стал преступником. Жестким и безжалостным.

Дубенко вернулся мыслями в настоящее. По большому счету сейчас нет твердой грани между преступниками и теми, кто их ловит. Просто задачи разные. А вот люди одинаковые. Заявления вроде «платите нам больше, и мы будем честными» – от жадности. Человек так устроен – чем больше дашь, тем больше хочет. Дубенко вспомнил Стрельцова и усмехнулся. Когда он предложил ему эту работу, тот попытался отказаться. Но – о жадность! Стоило намекнуть о вознаграждении, и все стало на свои места. «Черт!» – Дубенко аж бросило в пот, – «Этот щенок может добраться до сейфа! Хотя шифра не знает», – успокоился он. Но мысль была настолько неприятной, что осадок остался. «Как не вовремя я тут разлегся, выйду – уволю его к чертовой матери. И его и эту девчонку», – сам того не замечая, он впервые за последние несколько часов подумал о будущем.

Глава 35