Память (Братья)

Он давно не спал так спокойно. Сны, его постоянные спутники, не беспокоили его, словно сжалившись над его немощью. Ему никогда не снились радостные светлые сны, он всегда видел только кошмары. Утром, просыпаясь в холодном поту, он бегом бежал в ванную и становился под прохладный душ. Самым лучшим из его ночных путешествий было возвращение в Карпатское село. Но и там обязательно происходило что – то плохое: умирала мама, пьяный отчим падал с моста в реку, Леся больно щипала его за локоть. Детдомовские сны не отличались разнообразием. Его били, он бил. Его заставляли воровать, он воровал. И опять бил того, кто спер что – то у него. Сладко улыбающееся лицо Матрешки превращалось в дикий оскал, а поднятая для удара рука Веника опускалась прямо ему на хребет. Он просыпался злой, с чувством стойкой обиды и бессилия. Чечня не снилась вовсе. И Сулико, женщина, предавшая его, тоже не снилась никогда. Дубенко некстати вспомнил, как долго и мучительно забывал ее. Как плакал в пустой квартире, не в силах вернуть утраченную навсегда любовь. Как мстил всем женщинам подряд, немало не заботясь о все возрастающей дурной славе. Он упустил тот момент, когда остался один. Впервые ему отказала его секретарша, он тут же ее уволил. Но не расстроился. Догадываться, что женская половина сотрудниц объявила ему бойкот, он стал гораздо позже. И – только посмеялся. У него было достаточно денег, чтобы купить продажную девку. А большего ему и не требовалось. Он много работал.

После ранения в Чечне его посадили в кресло начальника отдела кадров. Поначалу его это покоробило. Лишь позже он по достоинству оценил все преимущества этой должности. Через него проходила вся информация на любого сотрудника. Тогда и пришла в голову мысль, что неплохо бы знать о людях больше, чем просто анкетные данные. Так стали появляться папочки.

У Дубенко опять что – то неприятно щелкнуло в голове: а вдруг все – таки Стрельцов доберется до содержимого сейфа? Страшно подумать, как этот трусоватый мальчишка может распорядиться бумагами.

Его отвлек скрип дверных петель. Повернув голову, он чуть не застонал: в палату входила его докторша. Она задержалась в дверях, видимо заканчивая разговор с человеком, стоящем в коридоре.

«А у тетки все на месте», – отметил он не без интереса. Антонина стояла вполоборота к нему, халат на ее ладной фигуре натянулся, туго обхватывая самые соблазнительные места, а поясок подчеркивал тонкую по-девичьи талию. Наконец, закончив разговор, она повернулась к Дубенко. Он тихонько присвистнул: на обычно страшненькую докторшу сегодня было приятно посмотреть. Гладкие волосы, забранные на затылке ровным кольцом, отливали рыжеватым оттенком. Неброско подкрашенные брови подчеркивали слегка округлые глаза с длинными ресницами. Веснушки женщина, видимо, оттенила тональным кремом. Но самое главное, на ней не было этих уродливых очков. Золотистого цвета стекла были вставлены в очень тонкую, почти незаметную, оправу.

– Ты сегодня цветешь, с чего бы это? – спросил Дубенко довольным тоном. Как и все мужчины, он решил, что женщина прихорашивалась исключительно ради него.

– Как вы себя чувствуете, Дубенко? – Антонина проигнорировала его хамский вопрос.

– Ты не ответила!

– Хорошо. У меня сегодня важная встреча. Сразу после дежурства.

– Свидание, что ль? – усмехнулся он.

Антонина посмотрела на него с жалостью и ничего не ответила. «Опять хамит от бессилия. Почему мне по жизни попадаются только такие вот, слабые?». Надев манжету для измерения давления на руку Дубенко, Антонина задумалась.