Память гарпии (СИ)

Зов Асфодели набатом раздался в голове Орфина. Ласковым тоном она велела идти в центр Чертогов, к колодцу-порталу, через который будет проложена тропа. Темная надежда, тлевшая в Орфине свечным огарком, померкла. Несколько секунд он сидел с закрытыми глазами, прислонившись спиной к коряжистой стене тоннеля, и пытался не верить в то, что всё кончено. Но зов звучал снова и снова.

Тогда он открыл по очереди все восемь глаз, усмехнулся правой половиной рта и поднялся на ноги. Что ж, прятаться негде.

Подготовленный к ритуалу, центр Чертогов стал похож на лесную чащу: пол свит корнями, а потолок — кронами. Все древа по велению хозяйки тянули свои отростки к костяному колодцу, внутри которого поблескивала гладь мутной воды.

— Всё очень просто, — в который раз объяснила Асфодель. — Опусти руки в колодец и загляни за завесу.

Звучало и впрямь просто. Орфин опасливо коснулся жидкости — ничего особенного. Если не направлять взгляд внутрь, она ему не навредит.

— И что будет дальше? — спросил он, оборачиваясь к хозяйке и слегка прислоняясь к борту колодца, изображая беспечную позу. Отчасти он просто тянул время.

Асфодель приподняла ладонь, и лозы нервов сформировали затейливую скамью, на которую она опустилась.

— Ты узришь Элизиум, — улыбнулась она. — Он прекрасен, совсем не то, что этот печальный удел. Там ты обратишь голос к моим братьям и сестрам. Передай им: «Сестра Асфодель преуспела». Я буду рядом, не переживай. Я подскажу, что делать дальше.

От заботы в ее голосе хотелось удушиться, а лучше придушить ее саму.

— А в итоге что? Хочешь отправить к этим «братьям и сестрам» всех теней, которых сделала древами?

Она кивнула.

— Да. Там, в садах, они станут теми цветами, которыми заслуживают быть; получат уход и заботу.

Он потер лоб.

— И сама ты тоже вернешься в сады?

— О нет, мое призвание здесь еще не исчерпано. Конечно же, я останусь. В Пурге неизменно появляются новые тени, которым нужна моя помощь. И поэтому вторая моя просьба к садовникам — передать удобрения: гелиосы и иглы вечных сосен. Ладно, — добавила Асфодель более низким и строгим тембром. — Приступай.

Орфин лишний раз обвел взглядом Чертоги.

Что-то шевельнулось в нём после ее речи. Тревога и болезненная надежда: вдруг она всё-таки говорит правду? Поверить ей было бы приятно, даже утешительно. Все, как-никак, хотят быть на стороне «хороших парней». И всё же он не спешил следовать приказу.

— Знаешь, скоро сюда прилетит Тисифона, — сказал он.

— Вот как? Она смогла прирастить крылья?

— Нет, но у нее другой транспорт.

— Ладно, я велю Миносу быть настороже. Хотя не думаю, что нам стоит беспокоиться из-за девочки. Она ведь больше не фамильяр.

Асфодель смотрела выжидающе.

— Я просто подумал… Может, стоит дождаться ее, чтоб тоже отправить в сады? Ты ведь говорила…

Эта идея возникла спонтанно, практически сама сорвалась с губ. Орфин мог лишь гадать, станет ли это наказанием для гарпии или благом. Но он точно знал, что превращение в корягу причинит ей страдания.

Асфодель смерила его испытующим взглядом.

— Мы не можем ждать каждую тень.

— Всего одну.

— Что ж, пусть поторопится.

* * *

Мотылек и впрямь прилетел. И теперь… Орфин просто хотел отыграться. Получить немного справедливости и торжества, прежде чем Асфодель перемелет его в порошок, слепит заново и перемелет снова.

Бывшая гарпия пыталась убежать по коридору, а он шагал следом, наблюдая, как постепенно отказывают ее ноги, обращаясь в коряги. Древо, которым она становилась — сплошь нервы, мышцы и кровь. Мягкое, влажное, насыщенно-алое. Оно вьюном тянулось поверх других коряг, словно даже в этой форме Тисифона была паразитом.

Когда от девушки остались лишь горько-карие глаза, медленно тонущие в кровавом месиве, он погрузил руку внутрь нее и медленно сжал пальцы в кулак, преодолевая сопротивление плоти. На ощупь она напоминала густое тесто. Закрыл глаза — все восемь по очереди — и провалился в недра ее памяти.

Глава 30. Демиург

«Глухой к мольбам и к воплям безразличный»

Вокруг скучные белые стены советского ЗАГСа, с безвкусными вензелями под потолком. У регистрационного стола стоит девушка, из чьих глаз Орфин смотрит на происходящее и чьи чувства для него как на ладони.

В первый миг его, как прежде, обдало этими горячими, интимно-личными эмоциями, но он легко сбросил их и стал сторонним наблюдателем.