Память гарпии (СИ)

Другая женщина в палате внезапно заговорила. Ее речь, как витки проволоки, опутывала разум. «Они всегда так говорят… Они всегда так говорят…»

Энди начал задыхаться от подступившего к горлу рыдания. Он хотел перекричать эту сумасшедшую, но слова застряли. Марево перед глазами размазало все черты. Он рыдал, вцепившись в простыни, пока чьи-то крупные руки не отволокли его.

Он просто хотел хоть каплю тепла, хоть каплю узнавания от нее. Но мама оказывалась все дальше. Кто-то тащил его по сумрачным коридорам. На несколько безумных минут он уверился, что его тоже сочтут сумасшедшим, сотрут память и запрут здесь навсегда. Но дежурный врач лишь дала ему сладкого чая и попыталась — безуспешно — заверить, что в больнице маме становится лучше.

В ту ночь он не думал о своем будущем. Но, взрослея, вспоминал ее вновь и вновь.

Глава 5. Сцилла и Харибда

«Чудовища, меж коих не пройти»

Испив лету и заплатив десятину, призрак отныне дышал, мыслил и двигался в одном ритме с сотнями других прихожан. Такое единение завораживало. Казалось, где-то в глубинах Приюта бьется огромное сердце, общее на всех. Его медленный пульс управлял посмертиями, незыблемый и священный. Каждый удар — поворот стеклянных часов на амвоне.

Одна месса сменялась другой, и всякий раз призрак с упоением глотал мерцающий напиток, и сухие старческие пальцы чиркали его по лбу. Затем, до следующей мессы, он помогал Приюту возводить мост. Призраки-бродяги в атласных накидках переправляли искателей на соседний остров, где шло строительство, а затем возвращали их обратно. Призраки-статуи сносили мощными ударами старые постройки, а зодчие лепили из пурги каркас моста. Задача прочих была проста: собирать обломки ветхих зданий-отголосков и скидывать вниз, в бездну.

Поднять кусок бетонной плиты… подтащить к краю… столкнуть… искать новый обломок… В ушах теплая музыка, на сердце счастье.

Пока эту сладкую безмятежность не взрезал крик в вышине. Мучительный протяжный вопль, переходящий в плач, в хриплый вой.

Тот, кто раньше звал себя Орфином, поднял взгляд, удерживая на весу тяжелый блок тусклых кирпичей. Оцепенение спадало не быстро.

В небе над островом зависла гигантская птица, похожая на орла. Она удерживала в когтях белобрысого бродягу и длинным клювом вырывала внутренности из его живота. Казалось, он кричал дольше, чем смог бы на его месте живой человек. Тишина настала лишь тогда, когда его тело рассыпалось прахом прямо в хищной хватке. Птица с клекотом описала вираж и, выставив когти, понеслась за новой жертвой. Ее перья, как лезвия, рассекали воздух, а лапы скользили над головами призраков в бреющем полете.

Страх опалил разум Орфина, выжигая остатки дурмана. Он резко рухнул на землю, уходя от чудовищных когтей. Подцепив за плечи другого призрака, птица вздернула несчастного ввысь, и воздух снова вспороли вопли боли.

Остров охватила паника. Пробуждаясь от транса, рабочие бросались кто куда, но здесь не осталось бродяг, способных унести их в безопасность. Только пара стражей, которые… Стоило Орфину глянуть на них, как он понял, что птица была только началом. Из груди одного торчало раздвоенное лезвие, и он заваливался на спину. Возле второго размашисто приземлилась пара чужаков в кожаных безрукавках. Страж замахнулся копьем, но налетчики быстро ударили его булавой по затылку, подхватили за ноги и вышвырнули за край острова, как тряпичную куклу.

Шайка бандитов оглашала небо хохотом и боевыми кличами. У одного по руке шла черная вязь татуировок, другой носил байкерский шлем, третий — налокотники с блестящими шипами. Они подхватывали призраков и волокли их в туманное небо. Избивали тех, кто пришел в сознание, а затем всех швыряли в металлическую сеть, подвешенную к остовам зданий. Ее центр провис почти до земли от груза тел. Над всем этим носилась чудовищная птица — она бросалась на прихожан, хватала их одного за другим, как беззащитных мышек, поднимала на несколько метров ввысь и терзала.

В ушах оглушительно гремело от страха. Горстка душ на клочке мертвой земли против целого выводка бандитов с ручным монстром? Они обречены.