Память гарпии (СИ)

Стеклянные пузырьки с эфиниолом выглядели чертовски симпатично, особенно когда сквозь них проходил свет: кристально-прозрачная красная жидкость сияла и отбрасывала яркие отблески. Еще недавно Орфин верил в безвредность препарата, но в последние месяцы всё чаще замечал неестественно блаженные улыбки на лицах клиентов «Сияния»‎. Сиюминутно от эфиниола им становилось легче. Но разве так должен помогать психолог?

Начальница поджала губы.

— Ты стал бесполезен.

— Я веду девять клиентов.

— Ведешь? Хоть кому-то из них стало лучше от ваших встреч? Послушай, — она склонилась над столом, сверкнув декольте. — Вот мой профессиональный взгляд, бесплатно. Ты прорабатываешь с их помощью собственную травму и свой драгоценный комплекс вины. Но знаешь, милый, хватит. Здесь, конечно, санаторий, но не для тебя. Ты даешь людям капли и адрес сайта. Иначе… более серьезным врачам, чем мы с тобой, придется узнать о твоем состоянии. Галлюцинации — это серьезный симптом.

— Я давно их не вижу!

Медеш приподняла тонко прочерченные брови.

— Или, возможно, полиции стоит узнать о странных обстоятельствах смерти твоей подружки?

После той встречи прошла бессонная ночь и день, полный тревог. Но даже теперь, вспоминая в десятый раз тот разговор, Орфин скрипнул зубами. Конечно, он попытался выкрутиться. Притворился покорным, решив для себя, что ни за что ей не подчинится. Что найдет выход. Но что теперь?

Эта женщина слишком хорошо знала его слабости и профессионально давила на них. Застарелое чувство вины и страх безумия. Возможно, ему правда следует приостановить практику и самому обратиться к специалисту. Но стоило Орфину представить, как он обзванивает клиентов, отменяет сеансы и потом в одиночестве меряет шагами квартиру — как становилось тошно. Смутная надежда, что он нужен и полезен людям, держала на плаву последние три года.

Но теперь он стоял под февральским ветром, упрямо не запахивая пальто. Промозглый холод пробирал до костей, жег уши и пальцы, но это казалось… справедливым и заслуженным.

Если он сдастся, то лучше сразу лечь тут и закопаться в снег.

Что же он мог противопоставить Медеш? Ну же, думай. Может, отдать флакон на независимую экспертизу? Затем связаться с конкурентами Медеш, обменяться секретами, выдвинуть ответный ультиматум…

«Забудь…»‎ — прозвучало вдруг отчетливей и громче. Низкий нечеловеческий голос.

У Орфина вырвался громкий выдох и вместе с ним белесое облачко пара изо рта. Только не это. Снова голоса. Он-то думал, что давно избавился от них.

Бестелесный шепот скользил по кладбищу вихрем рваных смешков. Слова напоминали звуки сминаемой бумаги.

«Отдай свои тревоги. Оставь бытое мертвецам… нам нужнее»‎.

— Хватит… — прошептал Орфин.

Непонятно, как вообще удавалось разбирать слова в этом шуршании. Шум скрадывал и искажал всё: интонации, тембр… Совсем не похоже на голос молодой девушки. И всё же Орфин не удержался от естественного вопроса:

— Рита?..

Ветер насмешливо взметнул перья снега, и мороз проник под ребра. В грудь словно скользнул кубик льда, и солнечное сплетение заныло пустотой.

«Отчего ты так торопишься на тот свет?»‎

Орфин отступил на пару шагов от надгробия.

— Иди к черту!

«Лучше скажи, что желаешь забыть? Иначе мы заберём то, что ближе лежит»‎.

Отчаяние затягивалось на шее. Мало того, что Медеш ему угрожает, так еще и призрачные голоса вернулись. Безнадежно. Больше всего в мире Орфин боялся оказаться пациентом психбольницы, и никогда прежде он не был так близко к этому. Разве что сразу после смерти Риты.

Сбиваясь с шага на бег, Орфин бросился к машине. Дальше от могилы иллюзии должны отступить.

«Ну стой! Да чтоб тебе пусто было, жлоб! — рявкнул голос громче, словно шуршание фольги у самого уха. — К чему тащить такой груз? Лишняя память тебя погубит!»‎

Он хлопнул дверцей черного ниссана, включил зажигание. Нельзя уехать от собственных галлюцинаций, но он ничего не мог с собой поделать.