Память гарпии

– Вижу, ты не рад это слышать, – сказал тот мягче. – Что ж, кто знает. Может, тебе больше повезет с клиентами, и ты встретишь действительно интересные случаи. Может, ты сохранишь этот сияющий взгляд… и будешь лучше нас, – он сделал паузу, давая Орфину посмаковать эту лесть. – Видеть в клиентах людей не возбраняется, покуда они тебе платят, – он снова хохотнул. – Но тут я должен предостеречь тебя от другой крайности. Можешь заботиться о них сколько влезет, копаться в их дерьме, детстве, снах, травмах или чему там тебя учили. Получать их благодарности и любовь. Но какими бы милыми и ранимыми они ни казались – не поддавайся эмоциям. Ни в коем случае не допускай контрперенос. Ты меня понял? Влюбиться в пациентку – это крах. Медеш прощает многие косяки, но за такое она тебя вышвырнет.

Глава 7. Гермес

«Несчастные души ведет за собой сквозь препоны»

Обратный отсчет… Эху его жизни осталось звучать считанные минуты, и они утекали безвозвратно. Его подвели к подъему на эшафот. Зал, из которого еще недавно Орфин сам с трепетом наблюдал мессу, теперь покачивался и подвывал в предвкушении нового зрелища. Гребаная публичная казнь. Это было… за гранью.

Надежды как таковой в нём не осталось – только клокочущая злость, но именно она не давала смириться и подзуживала бороться до конца. Вот только как? Всё, что он мог – притворяться сомнамбулой, не выдавать эмоций, чтоб не раскрыть своего преимущества. И не терять концентрации, чтоб ухватиться за удачный момент, если такой представится.

– …и вознесешься, позабыв земные горечи, – разносилась по собору неизменная речь Лукреция.

Взойдя по ступеням, Орфин осмотрелся сквозь марево полуопущенных ресниц. Четверо ряженых ангелов манерно замерли по сторонам, а в центре под черно-золотым капюшоном Орфин с желчью узнал Геласия. Тот разминал пальцы чуть ли не с аппетитом. Никакого сопротивления жнец не ожидал.

Все чувства Орфина накалились, от страха защемило в груди. У него была всего одна попытка, и неудача означала окончательную смерть.

– Развернись, – тихо, бесстрастно велел исповедарь.

Расстояния между ними было метра два. Внизу под лестницей зал полнился безликими прихожанами, изнывавшими по своей дозе леты.

Другого шанса Орфин ждать не стал – резко вскинул взгляд на Геласия. Глаз его за капюшоном не увидел, но острые плечи под черной тканью едва заметно дрогнули от удивления. Он двинулся к Орфину, насмешливо кривя губы.

– Вот дела. Значит, ты выбрал боль? – едва слышно процедил жнец, вкрадчиво подступая. – Неужели кто-то может быть настолько глуп? Может, ты из тех безумцев, кто находит в ней удовольствие?

Орфин зверем смотрел на него. Геласий приблизился еще на шаг.

– Или ты просто растяпа и разлил?..

Закончить фразу он не успел. Орфин быстрым движением выбросил вперед руку с зажатым в пальцах флаконом. Тем самым, который он подобрал в коридорах, с неразборчивой надписью. Ожидая своей участи, Орфин сообразил перелить в него немного леты из блюда.

Жидкость выплеснулась из горлышка в лицо Геласию, несколько капель упало на язык, и глаза старика помутились. Он невольно слизнул с губ ртутные потеки дурмана и с тихим стоном покачнулся, но устоял на ногах. Всякий интерес к Орфину он потерял, временно растаяв разумом в миражах.

Несколько секунд Орфин в оцепенении ждал, что его схватят. Но нет, выходка осталась незамеченной. Он стоял спиной к залу, и за его рослой фигурой было не разглядеть, что происходит между ним и Геласием. К тому же прихожанам не было дела до реального мира. Однако броситься бежать он по-прежнему не мог: стражей в зале хватало, и это они сразу заметят.

Поэтому, припомнив, что должно происходить на сцене, Орфин снова придал лицу пустое выражение и медленно развернулся лицом к публике. Четверо зодчих свили для него золотой обруч и опустили на голову. Что дальше?

Орфин осторожно подхватил края черных рукавов Геласия и потянул его руки наверх. В кривом золоте колонн отразилась их черно-белая пара, похожая на морскую звезду, и высокие часы, сквозь перемычку которых медленно капала лета. Оставалось надеяться, что старик не очнется раньше, чем они перевернутся.