Память и забвение руин

Добавлю, что среди камней северной стены Акрополя, восстановленной при Фемистокле между 479 и 472 гг. до н. э., до сих пор можно видеть фрагменты колонн архаического храма.

Мы можем предложить разные объяснения тому факту, что греки не попытались восстанавливать старое, а построили на прежнем месте нечто новое. Возможно, в их глазах старый Акрополь, захваченный врагами, был осквернен, и поэтому все произведения человеческих рук следовало заменить. Все эти объяснения тем не менее будут только интерпретациями, только попытками разгадать особенности мировоззрения, не понятного нам до конца.

Одна из таких попыток принадлежит Освальду Шпенглеру, для которого этот эпизод греческой истории служит еще одним аргументом, доказывающим принципиальное отличие античной культуры, не знающей ни временного, ни пространственного измерения, от новоевропейской «фаустовской».

Когда, – спрашивает философ, – греку могло бы прийти в голову заботиться о развалинах Кносса и Тиринфа? Каждый знал «Илиаду», но никому не приходило на ум раскапывать холм Трои. Акведуки Кампании, этрусские могилы, руины Луксора и Карнака, разваливающиеся бурги на Рейне, римский лимес, Герсфельд, Паулинцелла сохраняются – в виде руин – с таинственным благоговением перед руинообразным, так как смутное чувство подсказывает нам, что при реставрации было бы утрачено нечто трудно улавливаемое в слове и невозместимое. Ничто не было так чуждо античному человеку, как это благоговение перед ветхими свидетелями какого-то прошлого и канувшего. Устраняли из поля зрения все, что не говорило уже о настоящем моменте. Ветошь никогда не сохранялась ради одного того, что была ветхой. Когда персы разрушили Афины, с Акрополя сбрасывали колонны, статуи, рельефы, все равно, разбитые или нет, чтобы начать все сызнова, и эта свалка мусора стала нашим богатейшим прииском искусства VI века. Таков был стиль культуры, возведшей сожжение трупов в ранг символа и чуравшейся связи повседневной жизни с летосчислением326.

Возможно, выводы Шпенглера слишком радикальны, как и вся его модель замкнутых культур, но доля истины в них, безусловно, есть. Для греческого мировоззрения намного важнее была память места как конкретной географической точки, нежели те смыслы, какими (в наших глазах) обрастают древние постройки.

И похоже, что эти смыслы представляют собой совсем недавнее достижение культуры.

По словам Григория Ревзина, подразумевающего, в том числе, и историю разрушенного Акрополя,