Память (Книга вторая)

В речи М. О. Кояловича меня поразило одно сведение — оказывается, немецкие историки, совсем в духе будущих «евразийцев», приписывали великую грюнвальдскую победу той самой легкой татарской коннице, что стояла на крайнем правом фланге соединенных славянских войск, готовая в любой момент броситься на добивание бегущего противника или… стрекануть по спасительной дороге на Ульново! Тезис не верен и даже спекулятивен хотя бы потому, что серьезные комментаторы битвы считают общую численность легковооруженной татарской конницы всего в 1000 — 2000 всадников.

Нет, как признает объективная история, исход битвы предрешили смоленские полки, что стояли насмерть, наваливая копьями, мечами и секирами вал за валом перед собой! Это был центр всего объединенного войска — на стыке сходящихся дорог из Грюнвальда и Танненберга, и, когда в ходе боя образовалась движущаяся по этим дорогам знаменитая железная «свинья», она уперлась рылом в булатную стену смолян, не отступивших ни на шаг. Они не только защитили правый фланг польского войска, но даже начали бить, как говорил Коялович, в бок немцам, уносившимся за литовскими беглецами. И далее: «Витовт, изнемогавший в усилиях остановить, собрать и устроить беглецов, имел, однако, достаточно присутствия духа, чтобы понять величие момента и доблести смольнян. Он послал им подкрепление, стал понукать Ягайлу, бывшего сзади войска, выехать в переднюю часть польского войска, чтобы одушевить его; сам, между тем, стал командовать и своим оставшимся войском и польсяим».

Воображаю кульминационный момент битвы. Безвестный смоленский витязь в русском шлеме, защищенный вместе с конем булатными латами, с блистающим булатным русским мечом прорубает с товарищами просеку в рядах врагов, прорывается к штандарту Великого Магистра, отбрасывает его копье, приподнимается на стременах и через головы охранников направляет каленое острие своего длинного копья в грудь Ульриха фон Юнгингена, поразив его «под сосок».

«Было еще много дела уже больше всего для польского войска», — говорил М. О. Коялович. Крупный польский конный отряд ринулся к Грюнвальду, в обход растянувшемуся немецкому войску, и ударил его во фланг. «Этот обход, возможный, как всякому очевидно, только при стойкости центра, т. е. при доблести смольнян, дал значительно иной оборот битве…» За этим обходным отрядом уже, без сомнения по указанию Витовта, понеслось к Грюнвальду татарское войско и «показало обычную свою способность побивать неприятеля сбоку и сзади»… «Понеслись и малороссийские конные отряды, казаки и забрались не только к Грюнвальду, но и к Танненбергу и даже оттуда били немцев».

Исход одного из самых исторически значительных на памяти средневековых европейцев сражений стал неизбежен…

Тогда, в Польше, я, ранее не интересовавшийся подробностями Грюнвальдской битвы, грешным делом, подумал, что русский историк белорусского происхождения Михаил Коялович мог преувеличить в юбилейной речи, говоря, что «главное и первое дело, основа всего успеха была в доблести смольнян» и в военном таланте князя Витовта, но мои польские друзья перевели для меня слова Яна Длугоша, которые я позже сверил по печатному русскому источнику: «В этом сражении русские рыцари Смоленской земли упорно сражались, стоя под собственными тремя знаменами, одни только не обратившись в бегство, и тем заслужили великую славу. Хотя под одним знаменем они были жестоко изрублены и знамя их было втоптано в землю, однако в двух остальных отрядах они вышли победителями, сражаясь с величайшей храбростью, как подобает мужам и рыцарям, и, наконец, соединились с польскими войсками».

Неустойчивые мирные годы текли век за веком, стены Мальборка нет — нет да сотрясались бурными волнами европейской истории, и через все эти события невредимой прошла фанатичная идея «Drang nach Osten». В новое время на древней земле пруссов возникла наследница Тевтонского и Ливонского религиозно — милитаристских орденов немецкая монархическая Пруссия, в новейшее время она усилиями «железного канцлера» Бисмарка расширилась, поглотив почти весь фатерланд, а империалистическая, милитаристическая и националистическая идефикс к концу XIX века отлилась в триединую формулу — король во главе Пруссии, Пруссия во главе Германии, Германия во главе мира.

С 1896 года каменная твердыня Пруссии — Мариенбург — начала укрепляться свежей системой обороны: батареи, форты, люнеты, орудийные и стрелковые бойницы. После первой мировой войны эти укрепления были демонтированы, и по Гаагской конвенции Мальборк стал считаться историко — архитектурным памятником. Но вскоре новые события сотрясли Европу. Гитлеровцы продолжили дело тевтонов, ц Мальборк сделался для них символом старых и новых устремлений на восток. Нарушив Гаагскую конвенцию, они вновь превратили памятник истории в современную военную крепость. Напомню, чем это.кончилось.

Стою в центре внутреннего двора Мальборка. Незнблемо лежит здесь большой гранитный камень, как заключительная точка летописи, растянувшейся на восемь столетий…