Память льда

Паран обернулся туда, где стоял Каладан Бруд. Его могучие руки сжимали молот Огни.

«Вот я и узнал твою страшную тайну, Воевода. Нет, я не стану никому ее раскрывать — какой в этом смысл? Выбор за тобой: погубить всех нас или же богиню, которой ты служишь. Я ничуть не завидую твой силе, Бруд, и не хотел бы оказаться на твоем месте. Ни в коем случае. Единственное, что меня занимает: какую же цену придется заплатить за нарушение клятвы?»

— Приношу всем свои извинения, — продолжал Сын Тьмы. Он указал на Быстрого Бена. — Как мудро заметил этот человек, действовать сейчас, не зная природы обнаруживших себя сил, было бы крайне опрометчиво.

— А потом будет слишком поздно, — возразил ему Каллор. Выцветшие глаза древнего тирана замерли на Серебряной Лисе. — Девчонка применила магию Телланна. Давненько уже эта древняя магия не врывалась в наш мир. Теперь опасность грозит всем нам. Нужно действовать сообща и немедленно; только так мы еще сумеем уничтожить это чудовище. Учти, Рейк, нельзя упускать единственную возможность.

— Но что будет, Каллор, если мы потерпим неудачу? — спросил его владыка Семени Луны. — Какого могущественного врага мы себе наживем? Ты испугался магии Серебряной Лисы? Но девочка всего лишь защищалась. Она никому не угрожала и ни на кого не нападала. Тебе ли не знать, сколько бед может повлечь за собою один неверный поступок?

Каладан Бруд опустил свой сокрушающий молот и вновь привесил его к поясу.

— Ну, наконец-то ты рассуждаешь как стратег и вспомнил о предусмотрительности, — пробасил Воевода. В его голосе еще звучал гнев. Казалось, Бруда злит необходимость произносить прописные истины, которые все и так должны понимать. — Самое разумное — это соблюдать нейтралитет до тех пор, пока мы как следует не поймем природу силы этой девочки. У нас и так достаточно врагов… Хватит уже нагнетать обстановку. Добро пожаловать, Рейк. Уверен, ты расскажешь нам, какое место займет Семя Луны в грядущей войне. — Внезапно он обратился к Парану, и в голосе его отчетливо прозвучало раздражение. — Капитан, ты способен что-нибудь сделать с этим треклятым летающим столом?!

Паран растерянно пожал плечами:

— Я… прошу прощения, Воевода, но мне ничего не приходит в голову. И потом, я ведь не маг.

— Ладно, — махнул рукой Бруд. — Пусть украшает небеса.

— Быть может, я сумею что-нибудь придумать, — вмешался Быстрый Бен.

Каладан Бруд вопросительно взглянул на Дуджека. Тот улыбнулся и одобрительно кивнул чародею.

— А я смотрю, ты не просто солдат, — сказал Аномандер Рейк.

— Мне нравится иногда решать заковыристые задачи, — ответил на это уроженец Семиградья. — Но это у меня не всегда получается. И еще, Сын Тьмы, очень вас прошу: не надо испытывать меня чарами. Я — человек простой, не люблю излишнего внимания к своей скромной персоне.

— Как пожелаешь, — кивнул Рейк.

— А не пора ли нам перекусить? Неужели никто, кроме меня, здесь не проголодался?

Взоры всех обратились к тому, кто задал этот вопрос. Естественно, им оказался Крупп.

Мхиби незаметно покинула место встречи Аномандера Рейка. Она прошла мимо островерхих шатров тисте анди, затем повернулась и попыталась бежать. Мышцы и кости отозвались острой болью. В висках у нее застучало. Бедная женщина раскинула руки, чтобы не упасть.

Отдышавшись, она медленно побрела прочь, громко всхлипывая, глотая воздух и слезы.

«Духи предков, разве вы не видите, каково мне? Умоляю: сжальтесь надо мной. Взгляните: я едва передвигаю ноги. Проявите же сострадание, будьте милосердными! Я прошу… нет, я требую: заберите меня из этого мира. Слышите, жестокие предки? Сколько мне еще ждать?»

Медные браслеты на ее запястьях и лодыжках — испытанное средство рхиви против ломоты в костях — были холодными как лед. Мхиби показалось, что даже они брезгливо морщатся, не желая слышать тяжелого биения ее измученного сердца.

Духи предков не принимали бедную женщину. Они презрительно смеялись над нею.

Рхиви сокрушенно вскрикнула, зашаталась и упала на колени. От удара о жесткую землю у нее перехватило дыхание. Не в силах стоять, она растянулась в пыльном проходе между шатрами.

— Дорогая моя, ты слышала афоризм: «Женская плоть — вместилище для жизни»? — произнес чей-то голос. — На разных языках эти слова звучат по-разному, но смысл у них один. Они повествуют о рождении. В них есть все: радость и боль, утрата и жертва. В них воплощаются узы материнства. Более того — они сами являются узами жизни.

Мхиби с трудом приподняла голову. На вершине опорного шеста восседала Карга. Ее крылья были сложены, а глаза влажно поблескивали.

— Видишь, я вовсе не такая черствая насмешница, какой меня привыкли считать. Возможно, ты думаешь, что я поддалась слабости? Сейчас не это важно. Как мне тебя утешить, милая?

Рхиви покачала головой и прошептала:

— Никак.

— В Серебряной Лисе больше от тебя, чем от других: больше, чем от этих двух этих колдуний или от т’лан имассов.