Память льда. Том 1

От напряжения она неглубоко, часто дышала и явно не доверяла своему голосу настолько, чтобы ответить.

Работники отволокли в сторону ещё несколько каменных плит, нашли и заправили фонари на жердях, но пока подземелье под полом продолжала окутывать темнота.

Кафал закончил песнопение и подошёл к Итковиану с другой стороны.

– Они здесь, – пророкотал он. – Окружают нас.

Кованый щит понимающе кивнул. Духи, которых призвало в наш мир песнопение. Прибыли. Томятся. Жаждут. Даже я их чувствую…

Джидраты открыли внушительных размеров пролом с неровными, но геометрически правильными краями, – примерно семь шагов в длину и чуть меньше в ширину, он доходил до центрального круга, который, похоже, венчал каменную колонну. Жрецы и жрицы Совета поднялись с мест и теперь спустились вниз, чтобы посмотреть поближе. Одна из фигур, отделилившись от толпы, приблизилась к «Серым мечам».

Итковиан и Брухалиан поклонились, приветствуя Рат’Фэнера. Щетинистая, клыкастая маска жреца ничего не выражала, а человеческие глаза в прорезях бесстрастно разглядывали Карнадаса.

– В своих поисках я дошёл, – тихо и размеренно проговорил Рат’Фэнер, – до самых копыт Господа нашего. Я постился четыре дня, проскользнул сквозь тростник и оказался на пропитанном кровью берегу Владений Вепря. Когда, сударь, вы в последний раз совершали подобное странствие?

Дестриант улыбнулся.

– И что же вы узнали там, Рат’Фэнер?

– Тигр Лета мёртв. Плоть его гниёт на равнине далеко к югу отсюда. Его убили прислужники Паннионского Провидца. Но взгляните на Рат’Трейка – его обуяла невиданная бодрость, даже не так – тихая радость.

– Похоже, – сказал мгновение спустя Карнадас, – повесть о Трейке ещё не закончена.

Рат’Фэнер прошипел:

– Неужели это истинный гамбит, чтобы обрести божественность? Есть лишь один бог войны!

– Возможно, сударь, нам стоит больше внимания уделять своим делам, – прошептал Дестриант.

Жрец в маске фыркнул, затем резко отвернулся и пошёл прочь.

Итковиан некоторое время смотрел ему вслед, затем наклонился к Карнадасу.

– Вы неуязвимы для потрясения и печали, сударь? Вы знали об этом?

– О смерти Трейка? – Брови Дестрианта медленно поползли вверх, он по-прежнему не сводил глаз с Рат’Фэнера. – О да. Мой собрат совершил далёкое странствие, чтобы оказаться у раздвоенных копыт Фэнера. А я, сударь, оттуда и не уходил. – Карнадас повернулся к Брухалиану. – Смертный меч, теперь уж наверняка пришло время сорвать маску с этого помпезного интригана и изобличить его претензии на превосходство…

– Нет, – пророкотал Брухалиан.

– От него несёт отчаянием, сударь. Нельзя позволять такому человеку находиться среди нашей паствы…

Брухалиан повернулся к Карнадасу.

– А последствия такого шага, сударь? Вы собираетесь занять своё место в Совете Масок?

– Это могло бы оказаться ценно…

– Этот город – не наш дом, Карнадас. Слишком рискованно впутываться в его паутину. Мой ответ всё тот же: «нет».

– Хорошо.

Джидраты зажгли фонари на жердях и начали медленно, осторожно опускать их в провал. Всеобщее внимание внезапно оказалось приковано к тому, что открылось внизу.

Земляной пол подземной камеры отстоял менее, чем на человеческий рост от перекрёстных балок. Пространство между ними заполнял чёрный как смоль и покрытый искусной резьбой деревянный нос открытого морского судна, изогнувшийся от времени и, вероятно, от веса земли и камней, которыми его некогда засыпали. Со своего места Итковиан разглядел похожее на паутину переплетение ветвей, которые тянулись к шлюпке.

Трое работников спустились в камеру с фонарями в руках. Кованый щит подошёл ближе. Судно вырезали из цельного ствола дерева длиной более десяти шагов, весь корпус теперь сплющился и скрутился винтом. Рядом Итковиан разглядел другой корабль, неотличимый от первого, а за ним – ещё один. Весь тайный подпол зала Совета был заполнен судами. Итковиан и сам не знал, чего ожидал, но уж точно – не этого. Баргасты ведь не мореходы… больше. Нижние боги, этим кораблям, наверное, тысячи лет.

– Десятки тысяч, – прошептал рядом голос Дестрианта. – Даже сохранявшие их чары уже начали таять.

Хетан ловко спрыгнула вниз и замерла рядом с первым кораблём. Итковиан видел, что она тоже удивлена, потянулась к борту, но не коснулась, так что рука замерла в воздухе, подрагивая от неуверенности.

Один из джидратов протянул жердь так, что фонарь оказался прямо над судном.

Все ахнули.

Корабль был заполнен телами: их набросали без всякого порядка, каждое в покрытой красными пятнами парусине, причём все конечности были обёрнуты отдельно; грубая ткань укрывала каждый труп с головы до пят. Никаких признаков усыхания под повязками не было видно.

Рат’Королева грёз сказала: