Память льда. Том 1

Оставшись в одиночестве, Паран вздохнул. Тридцать восемь злых, обиженных ветеранов, которых уже дважды предали. Я никак не был связан с предательством при осаде Крепи, и Ласиин объявила меня вне закона вместе с ними. Ни то ни другое нельзя повесить мне на шею, но они всё равно это делают.

Он потёр глаза. Сна Паран теперь… опасался. Ночь за ночью, с самого перелёта из Даруджистана… боль и сны, нет, кошмары. Ох, нижние боги… В ночные часы он извивался под одеялом, кровь мчала по жилам, в животе бурлила кислота, а когда сознание наконец ускользало, приходили сны – прерывистые, дёрганые, где он всегда бежал. Бегу часами напролёт. А затем тону.

Это кровь Пса бежит в моих жилах со всей своей мощью. Больше нечему.

Паран снова и снова убеждал себя, что кровь Пса стала причиной его паранойи. Эта мысль вызывала только кривую усмешку. Враньё. То, чего я боюсь, вполне реально. Хуже – невыносимое чувство потери… неспособность доверять – никому. Без этого – чего мне ждать в жизни? Только одиночества, то есть ничего ценного. А теперь все эти голоса… шепчут, зовут, подбивают. Спастись. Сбежать.

Он встряхнулся, сплюнул, чтобы избавиться от кисловатого привкуса во рту. Думай о той, другой сцене. Одинокой. Невразумительной. Помнишь, Паран? Голос, который ты тогда услышал. Это был голос Рваной Снасти – ты тогда в этом не сомневался, почему же усомнился теперь? Она жива. Где-то, как-то, но чародейка жива…

А-а-а, больно! Ребёнок кричит во тьме, Пёс воет от горя. Душа, распятая на сердце раны… а я себя вообразил одиноким! О, боги, лучше бы так!

Скворец вошёл в сторожку, прикрыл за собой дверь и шагнул к столу писца. Опёрся на столешницу, вытянув больную ногу. Он вздохнул, глубоко, долго, словно распуская один за другим тысячи узлов на бесконечной верёвке, а когда вздох окончился, Скворец понял, что дрожит.

В следующий миг дверь отворилась. Выпрямляясь, Скворец хмуро покосился на Молотка.

– Я думал, капитан объявил общий сбор, целитель…

– Паран в состоянии ещё худшем, чем вы, сэр.

– Мы же об этом говорили. Береги парня… или ты передумал, Молоток?

– Да нет же! Я чуть коснулся его – и мой Путь Дэнул отбросило, командир.

Только теперь Скворец заметил восковую бледность на круглом лице целителя.

– Отбросило?

– Да. Такого никогда раньше не бывало. Капитан болен.

– Опухоль? Рак? Говори конкретно, чтоб тебя!

– Ничего такого, сэр. Пока что – но будут и опухоли. Он дыру проел в собственном животе. Это всё из-за того, что он держит внутри. Мне так кажется. Но это не всё – нам нужен Быстрый Бен. Через Парана чары проходят, словно корни дурмана.

– Опонны…

– Нет, Близнецы давно ушли. По пути в Даруджистан… что-то случилось с Параном. Даже не что-то. Много чего. Как бы там ни было, он борется с этими чарами, и это его убивает. Но тут я могу ошибаться, сэр. Нам нужен Быстрый Бен…

– Я тебя услышал. Приставь его к делу, когда вернёмся в Крепь. Только скажи, чтоб действовал тихо. Не стоит лишний раз беспокоить капитана, ему и так непросто.

Молоток нахмурился сильнее.

– Сэр, я о том… Он вообще в силах принять командование над «Мостожогами»?

– Ты меня спрашиваешь? Если хочешь поговорить с Дуджеком о своих сомнениях, твоё право, целитель. Если думаешь, что Паран не справится… ты так думаешь, Молоток?

Тот помолчал, затем вздохнул.

– Да нет, наверное. Он такой же упрямый, как ты… сэр. Худов дух, вы вообще уверены, что не родственники?

– Это наверняка, – отрезал Скворец. – Да средняя полковая псина имеет родословную более благородную и чистую, чем я. Пока оставим всё как есть. Поговори с Беном и Штырём. Выясните, что сможете, про эти тайные чары – если боги опять потянули Парана за ниточки, я хочу знать, кто, а потом уж подумаем зачем.

Молоток сощурился, пристально посмотрел на командира.

– Сэр, во что мы ввязываемся?

– Сам не уверен, целитель, – поморщившись, признался Скворец. Он с ворчанием перенёс вес с больной ноги на здоровую. – Если Опоннова удача будет с нами, мне даже меч обнажать не придётся – командирам же обычно это не нужно, да?

– Если бы вы мне дали время, сэр…