Память льда

Итковиан снова поглядел на юг. Вздохнул: — Города и правители — всего лишь цветы на стебле, который есть сельские общины, и именно укорененные на земле общины поставляют необходимое питание для этих цветов. Сир, в Домине остается лишь община Тенескоури — крестьяне, оторванные от своих земель, деревень, ферм, домов. Производство продуктов прекращено, вместо него поднимается кошмар людоедства. Земля перед нами воистину разорена, но не ради нас. Она опустела уже довольно давно, сир. Потому, хотя цветок все еще сверкает красками, он фактически уже мертв.

— Высушен и повешен на крючок в кладовке Увечного Бога? — Итковиан пожал плечами: — Каладан Бруд и Верховный Кулак выбрали города, цели своих походов. Лест, Сетта, Маурик и Коралл. Я полагаю, что лишь последний из них все еще жив. Ни один из первых трех городов не способен прокормить армию защитников; не способен кормить даже своих жителей, если таковые еще остались. У Провидца нет выбора, кроме как сосредоточить все силы в городе, в котором расположился сам; у его солдат нет иного выбора, как перенять привычки тенескоури. Подозреваю, что Тенескоури была создана ради этой возможной цели — быть пищей для его солдат.

Грантл поглядел озадаченно: — Итковиан, вы описываете империю, которая изначально не намеревалась кормить саму себя.

— Вместо этого она намеревалась бесконечно расширяться.

— Но даже тогда она существовала бы лишь на внешних окраинах, вечно разрастаясь от мертвого ядра и тем увеличивая его. — Итковиан кивнул. — Да, сир.

— Итак, если Даджек и Бруд ожидают битв под Сеттой, Лестом и Мауриком, их может ждать сюрприз.

— Так я полагаю.

— Этим малазанам предстоит долгий и бесполезный переход, если вы правы, — заметил Грантл.

— Может быть, есть и другие причины для разделения сил, Смертный Меч.

— Они не так едины, как стараются нас уверить?

— Под одним командованием объединились могучие силы, сир. Удивительно, что до сих пор не произошло серьезного столкновения воль.

Грантл помолчал.

К носовой части баржи были приставлены широкие плетеные щиты. Отряд наемников работал с завидной скоростью.

— Давайте надеяться, — наконец сказал Грантл, — что осада Коралла надолго не затянется.

— Она не затянется, — ответил Итковиан. — Предсказываю единственную атаку, призванную завевать быстрое преимущество. Комбинация живой силы и колдовства. Массированное уничтожение защитников — таково намерение Кулака и Полководца. Они прекрасно сознают риск любых длительных приготовлений.

— Звучит предсказанием мясорубки, Итковиан.

Стонни Менакис стояла сзади них, держа под уздцы свою лошадь. — Идите же, вы двое — клятая баржа причалила, а вы всех задерживаете. Если я хоть немного запачкаю новые одежды — убью любого, кто засмеется. С полосками он или без.

Итковиан улыбнулся: — Я хотел похвалить ваш наряд…

— Кудесники из Трайгалл. Заказала у моего излюбленного портного в Даруджистане.

— Сир, кажется, вы предпочитаете зеленое.

— Видел как-нибудь джаэльпарду?

Итковиан кивнул: — Эти змеи известны в Элингарте.

— Джаэльпарда, 'смертельный поцелуй'. Этот оттенок как раз ее, так ведь? Лучше бы было так. Я ж дорого заплатила. А этот бледный золотой — видите? Отделка плаща? Похоже на брюшко белого паральта?

— Паука?

— Да, смертельный укус. Это его цвет.

— Я бы ни с чем его не спутал, — согласился Итковиан.

— Отлично. Я рада, что кто-то здесь понимает все тонкости высокой цивилизации. Теперь двигайте клятых лошадей, или очень скоро изучите цвет носка моего нового сапога.

— Слушаемся, сир.

* * *

Капрал Хватка заметила, что Деторан тащит Ежа в свою палатку. Они молча прошли около большого костра. Прежде чем они снова скрылись в сумраке, Хватка насладилась богатой мимикой сапера — кожа на его лице натянулась в дикой гримасе, тело пыталось вырваться из рук Деторан. Та ответила захватом за шею, дергая голову Ежа вперед и назад, пока сопротивление не прекратилось.

Затем они исчезли. Дымка проворчала: — И ночь милосердно скрыла…

— Увы, не очень надежно скрыла, — сказала Хватка, тыкая в костер острием копья.

— Ну, сейчас она, верно, всовывает ему кляп в рот, и срывает…

— Ладно, ладно, я тебе верю.

— Бедный Еж.

— Ничего не бедный, Дымка. Если бы ему не нравилось, это не происходило бы из ночи в ночь.

— И потом, он же прежде всего солдат.

— То есть?

— То есть мы знаем, повиновение приказам — лучший способ остаться в живых.

— Так что Ежу лучше лежать по стойке смирно, если хочет выжить? Ты это имела в виду? А я думаю, он со страха трясется и дергается.

— Деторан привыкла быть старшим сержантом. Я раз видела, как бедный рекрут простоял по стойке смирно полтора звона, когда ее разозлило какое — то его словцо. Полтора звона, Хватка, на холоде и ветру…

— Чушь. Я там была. Десятая часть звона, сама знаешь.

— А я на своей точке зрения стою. Ставлю все задержанное жалованье, что и у Ежа тоже… это…

Хватка сплюнула в огонь. — Забавно все это, — пробурчала она вскоре.

— Что?