Память моего сердца

– Ну да, ну да, – хихикнула Бекка, – вечно. Такого не бывает. Никто не живет вечно. Но неужели ты хочешь, чтобы о тебе забыли после смерти? Я вот представляю, как мои правнуки хранят мой портрет и гадают, кто из них на меня похож.

– Обо мне не забудут, – Джеральд развернул доску так, чтобы белые фигуры оказались напротив девочки, предоставляя ей право сделать первый ход, – я строил этот город своими руками. Но, честно говоря, меня не волнует, что будет после моей смерти. Гораздо важнее, кто не забывает меня при жизни.

Бекка взглянула на сестру и вздохнула.

– А теперь я представляю, как ваши правнуки повесят портреты в библиотеке или семейной галерее, и будут вспоминать, какими вы с Ками были. Это так романтично. Вот бы и у нас с Джозефом так было.

– Будет, – кивнул Джеральд, озадаченный выбором следующего хода. – Только учти, он и портрет каждой своей лошади захочет. Будет семейный вернисаж.

Не удержавшись, он расхохотался, и Бекка тоже засмеялась, но вскоре ее лицо снова стало серьезным.

– Ты правда думаешь, что так будет? – тихим голосом спросила она. – Джозеф будет любить меня так же сильно, как ты любишь Ками?

Джеральд внимательно посмотрел на девочку. Она была слишком романтичной и тонкой натурой. Что он мог ей сказать?

– Может, тебе лучше поговорить на эту тему с сестрой?

– Нет. Она говорит, что мне еще рано о таком думать, и закрывает свои мысли. А у тебя в мыслях я вижу… – она покраснела. – Джозеф тоже думает так обо мне?

Джеральд схватился за голову. Нелегко жить в одном доме с двумя сильными ведьмами. Надо срочно просить Камиллу научить его скрывать мысли. Но Бекка ждала от него ответа прямо сейчас, сверля огромными глазищами с недетским любопытством на лице. Джеральд набрал в грудь побольше воздуха…

– Вот так, еще глоточек.

Джеральд почувствовал холодное и влажное прикосновение к своему лицу. Веки налились свинцовой тяжестью, и он не торопился их открывать, не хотел выныривать из сна, в котором ему было хорошо и спокойно. Но что-то прикоснулось к его губам, в рот полилась жидкость. Джеральд сделал глоток, закашлялся, и нежные руки тут же погладили его по щеке, успокаивая. Женские руки. И тут же в сознание ворвался поток чужих мыслей, заставив его открыть глаза.

– Стелла!

Он обнаружил себя лежащим на кровати в спальне, уставленной горшечными цветами. Женщина склонилась над ним, ее лицо выглядело обеспокоенным. В одной руке она держала бутылочку с водой, другой – продолжала поглаживать его, убирая волосы со лба. Джеральд ощутил страшную слабость во всем теле, и удивился, что жизнь еще теплится в нем. Его воспоминания обрывались на моменте, когда Алекс ушла с его врагом. Он снова проиграл. Поистине, лучше было бы умереть, чем возвращаться на круги этого ада.

– Как долго я валяюсь у тебя дома? – просипел он.

– Со вчерашнего дня, – ответила Стелла, убирая бутылочку и взбивая подушки, чтобы его голова была повыше.

Джеральд выругался, не стесняясь в выражениях.

– И сколько ты еще собиралась держать меня тут, изображая сестру милосердия?

Женщина отпрянула и нахмурилась.

– Какой же ты все-таки неблагодарный, Джер. Если бы я не приехала, узнав, что с Алекс несчастье, и не наткнулась на тебя в ее палате, где бы ты сейчас был? Кто бы отпаивал тебя в лихорадке?