Память о мечте

Есть сказочные уголки,
В лесной одетые убор.
Там, в глубине моей Арки,
Есть озеро средь синих гор.

И так светла его вода,

Что камешки видны на дне,
А берега его всегда
В туманной легкой пелене.

И нежных водорослей сеть —

Узором в глубине волны…
Стоять бы здесь и все смотреть
На озеро со стороны.

Безмолвьем дышат берега,

Здесь нет огней и нет людей,
Сквозь заросли лишь тростника
Белеют шеи лебедей.

Свободы баловни, они

Белее, чем вершины гор;
Всегда вдвоем, всегда одни, —
Не отвести от них мне взор.

С утра до самой темноты

Здесь не смолкает птичий гам…
Они величье красоты
Дают безмолвным берегам.

И, если я в степи бывал

Без провожатых, без друзей,
Я шел всегда к безмолвью скал,
К призывным песням лебедей.

На мягком лежа берегу,

Я утопал в траве по грудь;
Здесь не бывать я не могу —
Прохлады светлой не вдохнуть,

Вдали от городов пожить

Немудрой жизнью степняка, —
Меня всегда могла манить
И зачаровывать Арка.

Раз я у озера бродил

И вслушивался в каждый звук…
И будто заново открыл
Его звучанья тайну вдруг.

Увидев в озере себя,

Ныряли птицы в глубь волны,
Рачишку в клюве теребя,
Являлись вдруг из глубины.

Вот пигалица там, вдали,

Привычно хнычет в камышах,
Касаясь крыльями земли
И кувыркаясь в облаках.

Клекочет чайка, червяка

Хватая цепко, как палач.
И слышится издалека
То хохот, то как будто плач.

Гогочет гулко гусь-урод,

В какой-то кается вине,
И юрких уток хоровод
Скользит по мраморной волне.

Но этот гомон, плач и крик

Не дорог памяти моей,
И сердце хочет хоть на миг
Услышать песни лебедей.

Я ждал. Я слушал. Я смотрел.

Но глазу жадному видны
Лишь зелень камышовых стрел
Да рябь нетронутой волны.

Но вдруг совсем вблизи возник

Несмелый лепет, песни зов.
И вот плывет один из них —
Мой белый лебедь. Он готов

Лететь и петь, любить и ждать,

Принять и счастье и позор.
Он ждет любимую опять,
Над гладью крылья распростер.

Но слышится издалека

Та песня, что всего сильней,
И лебедь, вздрогнувши слегка,
Уже летит, стремится к ней,

Я знал, что каждый этот звук,

На землю чуткую упав,
Цветком на ней родится вдруг,
Не только слышным – зримым став.

Пускай разлука коротка,

Всегда желанна радость встреч…
Крыло, как будто бы рука,
Касается любимых плеч.

Вот рядом лебеди плывут

Сквозь птичий гам, и стон, и визг
И вдруг волну крылом порвут
На сотни бирюзовых брызг.

Лишь в зеркало воды взглянут —

Вода становится светла;
Одним движением смахнут
Все брызги с белого крыла,

И тонких водорослей сеть

Они своим движеньем рвут,
Не уставая плыть и петь;
Они вдвоем поют, плывут,

Вдыхают нежный аромат,

Порвав невиданный узор,
Вдоль мягких берегов скользят
В прозрачный утренний простор.

Камыш касается лица,

Но я не двигаюсь, стою.
Они ведь ищут без конца,
Как выразить любовь свою.

…Но почему же, почему

В тиши такой, в любви такой
Она глядит в глаза ему
С необъяснимою тоской?

Что так негаданно могло

Ее глаза подернуть мглой,
Что звонкий звук заволокло
Глухого горя пеленой?

Вот лебедь крылья распростер

И, набирая высоту,
Покинул нежных волн простор,
Летит и плачет на лету.

Печальны взмахи крыльев-рук,

А крик подруги – словно стон…
Еще один прощальный круг —
И вот вдали растаял он.

Всегда разлука тяжела

И долгой кажется всегда;
Хозяйкой в сердце к ним вошла
Неотвратимая беда.

Вдруг вспыхнул шорох и погас,

Прошелестел и замер он,
И берег для ушей и глаз
Безмолвьем вновь заворожен.

Но лебедю неведом страх,

Он головы не повернул
На этот шорох в камышах,
Который мелких птиц вспугнул.

Но миг – и в камышах сверкнул

Ружья жестокий холодок,
Огонь цветы перечеркнул,
Расцвел в сиреневый дымок.

И выстрел, словно гром в грозу,

Над водной гладью прозвучал
И первобытную красу
Развеял, подавил и смял.

И, дрогнув, ахнула волна,

И ахнул, пораженный в грудь,
Несчастный лебедь. Тишина.
Не в силах он крылом взмахнуть.

Был браконьер невозмутим,

Укрытый в камышовой мгле,
И лебедь всем теплом своим
В последний раз прильнул к земле.

Он вытянулся, будто спит…

Убийца, встав из камыша,
Прикончить лебедя спешит
Холодным лезвием ножа.

Насквозь прошила пуля грудь,

Оставив теплый, вязкий след,
А лебедь тянется взглянуть
В последний раз на яркий свет.

А белогривые валы

Все бились у прибрежных скал,
И вал, разбившись у скалы,
Грозя, убийцу проклинал.

И вот, прошлепав по воде,

Вновь браконьер ножом сверкнул,
И вот, глухой к чужой беде,
Он крылья лебедю свернул.

Убийца ловок, точен, скор,

Он зубы скалит, как шакал.
К любви подкравшийся, как вор,
Убив – он гордо зашагал.

Но вдруг, покинув вышину,

Поспешно крыльями шурша,
Друг грудью врезался в волну
Вблизи густого камыша.

Почуял, что беда стряслась, —

И жизнь ему недорога,
Когда любовь столкнула в грязь
Рука коварного врага.

И лебедь не лететь не мог:

Он облака крылом обвил
И рухнул вдруг у самых ног
Убийцы счастья и любви.

«Убей меня, я смерть приму,

Мне больше не сужден полет…»
И, близко подойдя к нему,
Проклятье громко лебедь шлет,

Рыдая, бьет крылом волну,

Убийце преграждает путь, —
Не рвется больше в вышину,
А дулу подставляет грудь.

Но браконьер, убив одну,

Другого не посмел убить,
Хотел смягчить свою вину,
Любовь оставив в мире жить.

Вот крылья снова воздух мнут,

Но, места не найдя и там,
Вдруг опускаются, плывут
За браконьером по пятам,

Трепещут по траве густой

И вдруг застонут, прозвеня:
«О, я молю тебя, постой,
Убей меня, убей меня!»

Вокруг убийцы все кружась,

Летел, бежал, не отставал,
То вдруг смотрел, остановясь,
Просить врага не уставал.

А браконьер от пота взмок,

Шел без оглядки все вперед,
Но снять ружье, взвести курок
Убийца силы не найдет.

И лебедь снова ввысь взлетал,

Как стон – могучих крыльев взмах,
И вновь к земле он припадал
С тоской предсмертною в глазах.

К земле прижав крутую грудь,

Он крыльями траву хлестал,
И, чтобы воздуха глотнуть,
Он снова высоко взлетал.

Обходит смерть таких, как ты,

Глядит на них со стороны,
Когда и солнце, и цветы,
И боль, и счастье не нужны.

Жестоким горем потрясен,

Живой, трепещущий слегка,
Вновь напрягает крылья он
И вновь летит под облака.

«Не расставаться никогда, —

Клекочет клятвенный обет, —
Пусть не почувствует вода
Разлуки одинокий след».

Все выше, выше крыльев свист,

Все дальше, дальше зелень трав…
И, крылья сжав, он прянул вниз,
Со свистом воздух разорвав.

Неудержимый, смят в комок,

Стук сердца крыльями обвив,
Разбился он у самых ног
Убийцы счастья и любви.

И вот все замерло кругом,

Кровь розовеет на груди,
В последний раз взмахнув крылом,
Любимой он шепнул: «Прости…»

Упал он наземь, весь в крови,

Он оживет в легендах вновь.
Нежнее в мире нет любви,
Чем лебединая любовь.