Память о мечте

Великан

Даже облака в недоступном небе боятся, что я последую за моими врагами в их лоно…

Мутанабби

О, воины! Рожден я был средь галлов смелых,
И Рейн переступал мой пращур, как ручей.
Меня купала мать в морях обледенелых,
И колыбель была из шкур медведей белых,
Поверженных отцом, сильнейшим из мужей.

Отец мой был силён! Но возраст сгорбил спину,

На лоб морщинистый легла седая прядь.
Он слаб, он стар! Увы, близка его кончина…
И трудно вырвать дуб и вытесать дубину,
Чтобы дрожащий шаг в дороге поддержать.

Я заменю отца! Хотя умрет он вскоре,

Он завещал мне лук, и дротик, и быков.
Я по следам отца пойду, осилив горе,
И если дуну я на дальний лес со взгорья, —
Дыханием сломлю столетний дух стволов.

Став отроком едва, я на альпийских кручах

Торил себе тропу в нагроможденье скал,
И голова моя тогда терялась в тучах.
И часто я следил полет орлов могучих,
И с голубых небес их прямо в руки брал.

Перекрывало гром в грозу мое дыханье,

Гасило молнии извилистый полет.
Когда резвился кит в бескрайнем океане,
Я ждал у берега моей законной дани
И доставал кита, создав водоворот.

Ударом удалым учился настигать я

Акулу в глубине и ястреба вдали,
Медведю смерть несли жестокие объятья,
Ломала рысь клыки, но лишь рвала мне платье, —
Мне причинить вреда укусы не могли.

Но отрочества мне прискучили забавы,

И устремлен теперь я к мужеству войны.
Проклятья плачущих, победный запах славы
И воины мои с оружием кровавым,
Как пробужденья клич, сегодня мне нужны.

Во мгле пороховой, в горячке рукопашной

Все, словно вихрь, войска сметают пред собой,
А я встаю один, огромный, бесшабашный,
И, как баклан в волну врезается бесстрашный,
Ныряю смело я в кровавый, мутный бой.

Потом иду, как жнец среди колосьев спелых,

И остаюсь один в поверженных рядах.
Доспехи – словно воск для великанов смелых,
И голый мой кулак легко пробить сумел их,
Как узловатый дуб в уверенных руках.

Я так силен, что в бой иду без снаряженья,

Одетые в металл, мне воины смешны.
Из ясеня копье не знает пораженья,
И волокут быки мой шлем без напряженья,
Когда они в ярмо попарно впряжены.

Ненужных лестниц я не строю для осады,

Я просто цепи рву у крепостных мостов,
Кулак мой, как таран, легко крушит преграды;
Когда в пылу борьбы мне ров засыпать надо,
Обламываю я ограды городов.

Но, как для жертв моих, и мой черед настанет…

О, воины! Мой труп не бросьте воронью!
Пусть гордый горный кряж моей могилой станет.
Когда же на хребты здесь чужестранец глянет,
Не сможет разглядеть средь многих гор – мою.

Послушай-ка, Мадлен

Любите же меня, покуда вы прекрасны.

Ронсар