Память пепла (СИ)

— Слушай, ты и Феликс — вы оба из вашего мира. Но в вас же проснулась магия! И достаточно быстро! И потом… Полковник — чкори. И Таисия тоже. Это чувствую даже я. Хотя мне в искусстве магов Дороги еще много что не понятно.

Вероника вздохнула. И почему для того, чтобы узнать хоть сколько-нибудь правдивую информацию — надо подслушивать?! И почему, в конце концов……а….а…апчхи!

— Мама?.. — раздался у нее за спиной голос Феликса.

— Мама?! — послышалось из-за двери.

— Мама! — гордо возвестила Вероника, распахивая дверь и делая вид, что все так и надо. А что еще оставалось? Следом важно плыл принц Флоризель.

— Потрудитесь объяснить, что…

И тут она увидела небольшой прямоугольный холст, прислоненный к стене.

Кубок, полный спелой, ароматной лимарры. Несколько ягод упали на голубую скатерть, в складках которой пряталась шпага. Эфес украшен алым камнем. Холодный блеск стали контрастировал с теплым, благородным оттенком меди… Натюрморт был прекрасен! Невозможно оторвать взгляд…

— Мам? Ты в порядке? — Пашка внимательно смотрел на нее.

Вот опять… Эти снисходительно-покровительственные нотки в голосе, сочувствующий взгляд… Ладно, разберемся.

— Откуда это?

— Что?

— Картина.

— А, это… Купил на Невском.

— На Невском?!

— Ну да…

— Но это же…

— Да знаю я. Лимарра. И шпага явно имперская. Да ничего удивительного, мам! Художники — люди творческие. Ходят по Империи во сне, это… — их взгляды встретились, и сын прикусил язык. Но было уже поздно. Слишком поздно!

— Во сне… Как Тая? Ты купил это для нее? Ты шел на встречу с Таей, — догадалась Вероника.

Паша опустил голову.

— Это было не просто нападение, — продолжала размышлять вслух главный редактор «Имперской правды». — Ее похитили. Так?

— Мам, прости.

— Милфорд?

— Он уже с ней, — быстро проговорил Рэм. — Но не ясно, где они и что с ними случилось.

— Мама, тебе нужно выпить успокоительное, — Феликс взял ее за руку и стал слушать пульс.

Ну вот… Началось! Конечно, она понимала, что после всех историй, когда на нее покушались, захватывали в плен, когда она чуть не стала призраком, покинув собственное тело, родные и близкие беспокоились. Ричард и мальчики всячески пытались заслонить от действительности. Феликс, Ирвин и Император поили успокоительной настойкой по необходимости и без оной. Слуги, а иногда даже Флоризель, старались оградить принцессу Тигверд от всего, что могло ее взволновать или расстроить. С одной стороны, трогательная забота. А с другой… Все только и делают, что шепчутся по углам, да врут ей в глаза, не краснея!

— Не врем! — возмутился Пашка, словно прочитав ее мысли. — Мы умалчиваем!

— Я все-таки хочу, чтобы тебя леди Бартон посмотрела, — покачал головой Феликс. — Или Рене Агриппа. Пульс частит.

— Пусть посмотрят, — согласилась Вероника.

Сына-целителя она изучила хорошо — лучше сдаваться сразу, без боя.

— Я распоряжусь, чтобы карету подали. А то ты со своим издательством только типографской краской дышишь.

— Не преувеличивай, — возмутилась Вероника. — Я гуляю с Фло каждый день. В отличии от очень занятых более важными делами троих сыновей! — и мать величественно сверкнула на отпрысков гневными очами. Хорошо получилось. Правильно!

Феликс уже был у двери, когда Вероника его окликнула:

— Постой. Ты сказал: Рене посмотрит. Я думала, что она — с Ирвином?!

— Так он отослал всех. Уже несколько дней как.

— И вы позволили?!

— Мам, это же учитель Ирвин, — закатил глаза сын. — Как можно не выполнить его приказы?

— Действительно! — проворчала Вероника. — Вот как можно не выполнить приказы больного человека…

…

— Миледи Бартон! Если добавить в нашу настойку иномирский препарат, то эффект усилится! Усилится в несколько раз!

— Рене, я понимаю, что вам интересно экспериментировать с иными технологиями, но эти лекарства — они просто вредны!

— Добрый день!

Целительницы вздрогнули от бодрого голоса, неожиданно раздавшегося у них за спиной.

Нахмурились. Поняли, кто их потревожил, открыв портал прямо в здание госпиталя, что было, в общем-то, не принято.

— Принцесса Тигверд! — поклонились они.

— Простите за беспокойство, но мне надо узнать о самочувствии целителя Ирвина.

— Я осматриваю его раз в день, — нахмурилась миледи Бартон. — Могу сказать, что он определенно идет на поправку.

— Замечательно, — жизнерадостно улыбнулась им Вероника Тигверд. — Госпожа Рене, я собираюсь проведать целителя Ирвина. Вы же не откажетесь составить мне компанию?

— Я? — Рыжеволосая целительница взглянула на начальницу, ожидая поддержки. Поняла, что этого не будет, вздохнула.

— Хорошо. Пойдемте, — и они шагнули в вечное лето волшебного острова.

— Разве вы все это время не скучали по Ирвину? — спросила у Рене Вероника.

— Конечно, скучала, — целительница спрятала в карман артефакт перехода, — Учитель очень дорог мне.

— Я понимаю — все эти имперские…правила, — вздохнула Вероника. — О том, кому что должно делать. Но за счастье все-таки надо бороться!

— Простите… Я…не понимаю…

Они оказались в доме. Вероника отметила безупречный порядок. Их дом стал…похож на того, кто в нем сейчас проживал. На Ирвина. Тихий. И…чистый.