Память сердца

И я вспоминаю Видное, дом Верещагина. С правой стороны особняка «Григорьваныча» росли красивые кедры. На самом верху уже были орехи – шишки большие, полные зрелых зерен. Так высоко лазать я не мог – сползал. А сучьев не было. Я бросал по шишкам палки, камни. Конечно, шишки с орехами не падали, но иглы осыпались и щедро обдавали меня ароматом, своеобразным, непохожим на еловый или сосновый. Я и теперь ощущаю этот запах кедра… Он пряно щекочет мне ноздри, пробирается терпким ароматом глубже – в бронхи. И неудержимо влечет за собой, подкидывая другие картины и воспоминания…

…На правом берегу Арки покатым склоном опускалась в воду зеленая сопка. Кажется, сядешь… – и скатишься по ней прямо вниз, в горную реку! А устлана она мхом интенсивно-яркой зелени и такой гущины, что нога проваливалась аж по колено. Мягко, тепло. Ласкает – ну другого слова нет! Блаженство! Но шагаешь с осторожностью – будто и дна нет под тобой…

И нехоженая, может, сотни лет земля ласково, по-матерински принимает тебя. Обнимает, приветствует: «Здравствуй, сын! Рада тебе! Добро пожаловать!» А вокруг – сплошь! – кустарники, каждый где-то четыре-пять метров в окружности и не более полутора метров высоты, увешанные на удивление зрелыми кедровыми шишками. Назывались они кедрачами. С одного куста три человека собирали по полмешка. Верхние не трогали – пусть дозревают. Вот уж где симфония ароматов! Но главенствующий – запах кедра, всколыхнувший во мне приятные воспоминания.

Зачем я написал про кедрачи?.. Так, к слову – это запахи меня так далеко завели.

Или вот передо мной старая детская фотография, шесть на девять. Разглядываю изображение – побурело, потускнело… А ощущаю я запах проявителя, закрепителя, которыми обрабатывал стекло, фотобумагу. И всплывает в памяти отрочество, юность. Молодость…

…Я глянцую на кухне отпечатанные фотографии, одни, другие. Наклеиваю их для сушки на стекло – много, разных. Пахнет теми же химикалиями. Больше всего снимков Майи Плисецкой, запечатлевших мгновения танца. Динамичных, передающих экспрессию, остановивших движение. Я рассматриваю собственные снимки и удивляюсь сам себе: «Ай да Мамин, сукин сын… Неплохо! Ей-богу, неплохо!..» Особенно мне понравился снимок Плисецкой в «Умирающем лебеде». Тело балерины как-то сгруппировано, пластично натянуто… Из-за трепетных движений изображение будто в легкой дымке… Ну действительно, прямо лебедь! «Умирающий лебедь»!.. Я тогда готовился к поступлению во ВГИК и много снимал Майю Михайловну (это был период совместной работы с Катаняном). Он, кстати, и выпросил у меня после экзаменов всю подборку: «Рустамчик, миленький, отдай их мне! Я подарю Майе…»

Удивительно! Мой настрой на запахи перекидывает меня… за кулисы Большого театра… Какая-то фантасмагория! От созерцания фотографий с мгновениями балетов я мгновенно начинаю ощущать… запах кулис! Особый! Неповторимый!.. И уже этот запах подкидывает живые картины, поразившие меня в моменты наблюдения за танцем Майи Плисецкой из-за кулис…

…Прима-балерина крутит фуэте… Кажется, тридцать два!.. Вот она – ликующая, блистательная – порхая, убегает со сцены… И только скрывается от зрителя за занавесом, как почти падает – без сил! Ее подхватывают, усаживают в кресло… И бегом – вокруг сцены, за декорациями – несут к другому выходу из-за кулис!.. Чтобы в нужный момент, с началом музыкальной фразы, она снова выпорхнула на сцену – воздушная, легкая, прекрасная…

– До-ли́-на! До-ли́-и-на! – вдруг услышал призывный голос Лары.

И снова перед глазами – фотографии, наклеенные на стекло. Моя старая кухня на Озерковской набережной. Запах проявителя и закрепителя, с которых все началось. Надо же! И это вспомнилось:

– Доли́-и-на-а! – это был наш позывной. Когда Лара освобождалась пораньше и мы могли встретиться до назначенного срока, она приходила, моя дорогая, ко мне под окна и звала…

Киностудия МО СССР

Пришло время рассказать о работе на Киностудии Министерства обороны СССР. Выбрал я эту студию не из особой любви к военной тематике, а скорее, по территориальному признаку – она была расположена практически в нашем микрорайоне, и при желании, можно было ходить на работу пешком или ездить на автобусе минут пятнадцать. Ходили мы с Ларой устраиваться на работу по очереди: один идет на переговоры, другой ждет с коляской на улице, сыну было тогда около двух лет, а бабушки или няни, которая бы сидела с ним постоянно, у нас, естественно, не было. Да и денег лишних тоже. То есть нужно было выбирать место работы таким образом, чтобы, друг друга подменяя, мы могли дотянуть до того времени, когда сынишка пойдет в детский сад. А там уж легче…

Сказать, что трудоустройство прошло у нас без сучка и задоринки, было бы неверно. Пришлось преодолеть много трудностей, и немалых. Каких и как – об этом чуть позже.

Киностудия МО СССР – это, прежде всего, студия, выпускающая военно-учебные фильмы; кроме того, в план производства включались картины по заказу организаций и ведомств, научно-популярные и документальные ленты.