Память сердца

Дженни остановилась. Если она повернет налево, то, поднявшись вверх по лестнице и пройдя мимо почтового ящика (ей показалось, что этот ящик вскоре тоже станет элементом ее ночных кошмаров), попадет в свою квартиру.

Рассудочный скептик проснулся и начал подталкивать ее именно туда. Если она пойдет прямо, то окажется перед дверью с номером сто три. Беспокойство, охватившее Дженни, медленно, но верно перерастало в панику. Последние искры рассудка вспыхнули и погасли, и чувство, сродни безумию, все стремительнее несло Дженни вперед.

Она была в двух шагах от квартиры, когда дверь открылась сама. Ноги уже независимо от сознания понесли ее дальше. Горячая волна обожгла ее, словно Дженни плыла по горячему мареву пустыни, а впереди нее был оазис с прохладной водой, и этим оазисом был Бретт.

Рукава его белой рубашки с расстегнутым воротом были закатаны до локтей. Вкупе со старыми потертыми Джинсами это составляло рабочую одежду Бретта. Дженни взглянула на него, и ее лицо вытянулось. Как же он изменился за неделю! Глаза оставались все такими же голубыми и живыми, но вокруг них появилась сетка морщинок. Морщины поглубже залегли вокруг рта.

— Ты сказала, что тебе нужно время. — Бретт скрестил руки на груди и прислонился к дверному косяку. — Его прошло более чем достаточно, я думаю, пора все-таки представиться друг другу.

Это было сказано таким тоном, что беспокойство, охватившее Дженни, показалось ей оправданным. Бретт смотрел на нее настолько серьезно, что напряжение, возникшее между ними, возрастало с каждым мгновением. Она медленно подошла к Бретту, ощущая прилипший к небу язык.

— Привет! Меня зовут Дженни Франклин.

— Я совсем не об этом, и ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Прежде всего ты не Дженни Франклин, а женщина, которой удалось свести меня с ума в первый день нашего знакомства.

Он отошел чуть в сторону, словно давая ей последний шанс выйти. Но Дженни казалось, что она не сможет этого сделать, даже если сильно захочет. Она прошептала его имя, и их губы встретились. Сердце Бреста забилось еще сильнее: так дорог был ее дрожащий тихий голос.

Бретт прижал Дженни к себе раньше, чем успел подумать, что делает. Он целовал ее губы долго и крепко, чувствуя их вкус и понимая, что это единственное, что сейчас нужно.

Бретт хотел только одного — закрыть дверь и отгородиться от всего мира. Чтобы праздник любви был так полон радостью, как никогда не было ни в одной его мечте. Неожиданно он представил, как ворочается ключ в замке и на пороге возникает Кэй. Он не желал, чтобы Дженни думала об этом. Бретт нехотя оторвался от Дженни и посмотрел в ее такие родные серые глаза, светящиеся любовью и счастьем.

— Ты пришла пригласить меня к себе или хочешь остаться здесь?

Дженни все еще переводила дыхание: поцелуй Бретта вырвал ее из этого мира, и она не сразу пришла в себя.

— А ты правда хочешь подняться ко мне?

— Более чем, — улыбнулся Бретт.

Сколько нежности было в его голосе!

— Ты предпочитаешь войти через дверь или воспользуешься обычной дорогой?

— Всегда был уверен в вашей вежливости и любезности. Но дверь почему-то мне нравится больше. Только подожди немножко.

Меньше чем через минуту он вернулся назад, неся в руке ключи и бумажник.

— Ну, пошли?

Они взлетели вверх по лестнице, руки Дженни дрожали, ключ не попадал в замочную скважину. Всю неделю без Бретта ее постоянными спутниками были боль и отчаяние. Теперь Дженни казалось, что мир снова обрел свое разноцветье, Бретт стоял рядом, она могла слышать его голос, дотронуться до него. Зайдя в квартиру и закрыв дверь, он внимательно взглянул на Дженни.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты плохо выглядишь? Ты нормально спала?

Дженни вздрогнула и, швырнув кейс на столик, повернулась к Бретту.

— Совсем ненормально, Бретт.

Он протянул к ней руки и крепко обнял.

— Тебя снова мучают кошмары, — произнес он убежденно.

Дженни неожиданно разразилась приступом нервного смеха, скорее даже не смеха, а какого-то хихиканья, граничащего с истерикой.

— Я еще ни разу не спала без них с прошлого уикэнда.

— Хорошенькое дело!

Смех Дженни оборвался так же резко, как и начался.

— Послушай, Бретт, мне нужно переодеться, потом я приготовлю что-нибудь на ужин.

— Ну и переодевайся. А насчет ужина я придумаю что-нибудь сам. Видишь ли, я пришел сюда не для того, чтобы заставлять тебя торчать на кухне. Кроме того, ты выглядишь до того усталой, что, по-моему, можешь упасть по дороге.

Дженни хитро взглянула на Бретта и спросила:

— А для чего же ты пришел?

— Я пришел потому, что скучал по тебе, — чистосердечно ответил Бретт. — Потому, что что-то происходит, когда мы вместе. Что-то, дающее мне энергию. Я не могу объяснить это словами, но уйти сейчас выше моих сил. Переодевайся, Джен. Я пошел обыскивать твою кухню.

Результатом обыска стал великолепно приготовленный рис, какого Дженни не пробовала даже в китайских ресторанах.

— Считай, что ты преподнес мне сюрприз, — восхищенно сказала Дженни, принюхиваясь.

— Какой именно? То, что я умею готовить?