Память, Скорбь и Тёрн

— Обопритесь на меня, — убеждал Тиамак. Растрепанные волосы и грустное лицо священника разрывали ему сердце. — Когда-нибудь вы должны побывать во Вранне. Нельзя сказать, что там очень хорошо, но по крайней мере никогда не бывает холодно.

— С-сейчас это з-звучит очень с-соблаз-знительно.

Штормовые облака разошлись, и в небе мерцала россыпь тусклых звезд. Тиамак смотрел вверх.

— Она кажется такой близкой.

Стренгъярд проследил за его взглядом, снова споткнулся, потом с трудом выпрямился. Звезда завоевателя, казалось, висела прямо над Хейхолтом, ужасная красная дыра с хвостом, похожим на кровавый мазок.

— Она и правда близко, — сказал священник. — Я ее чувствую. Плесиннен Мирменис писал, что такие звезды извергают дурной воздух. Д-до сих пор я не знал, верить этому или нет, но если и была когда-нибудь звезда, которая истекает з-злом, так это она. — Он обхватил себя руками. — Иногда я думаю, не последние ли это дни, Тиамак.

Болотный человек не хотел думать об этом.

— Здесь все звезды немного странные. Мне все еще кажется, что я узнаю Выдру и Песчаного Жука, но они выглядят растянутыми и измененными.

Стренгъярд прищурил свой единственный глаз:

— А звезды и мне кажутся странными. — Он вздрогнул и перевел взгляд на доходящий до колена снег. — Я боюсь, Тиамак.

Бок о бок они шли, спотыкаясь, к лагерю.

— Хуже всего то, — сказал Тиамак, держа руки над самым огнем, — что у нас нет на наши вопросы ответа лучшего, нежели тот, что был, когда Моргенс послал к Ярнауге первого воробья. План Короля Бурь остается совершеннейшей загадкой, так же как и та единственная возможность остановить его, которая у нас есть.

Маленькая палатка наполнялась дымом, несмотря на отверстие в потолке, но сейчас не это беспокоило Тиамака; в сущности, дым даже делал обстановку более домашней.

— Это не совсем верно. — Стренгъярд закашлялся и помахал рукой, отгоняя дым. — Кое-что мы узнали. Что Миннеяр — это Сверкающий Гвоздь, например.

— Но понадобился приход эрнистирийца, который просто рассказал нам об этом, — сердито сказал Тиамак. — Вам-то нечего стыдиться, Стренгъярд. Как я понимаю, вы много сделали, чтобы помочь обнаружить Тёрн, но я, как член Ордена Манускрипта, ничем себя не проявил.

— Ты слишком строг к себе, — сказал архивариус. — А кто принес страницу из книги Ниссеса, которая помогла вернуть Камариса?

— Вы ведь исповедовали его, Стренгъярд? Разве это не стало для него проклятием? А теперь, по-видимому, он снова теряет разум. Мы должны были оставить его в покое.

Священник встал:

— Прости, но этот дым… — Он распахнул клапан палатки и принялся махать им. Порыв ледяного ветра швырнул большую часть дыма назад и, кроме того, заставил обоих снова затрястись от холода. — Извини, — горестно сказал он.

Тиамак жестом предложил ему сесть.

— Так лучше. Глаза меньше щиплет. — Он вздохнул. — А этот разговор о Пятом Доме — вы видели, какими расстроенными выглядели ситхи. Они, конечно, сказали, что понятия не имеют, что это может означать, но я-то уверен: им что-то известно. И это им не нравится. — Вранн пожал худыми плечами; он уже понял, общаясь с Адиту, что, если ситхи не хотят обсуждать что-то, настаивать бесполезно. Бессмертные всегда оставались вежливыми, но могли быть упрямо неуловимыми. — Я полагаю, это ничего не меняет. Осада начинается завтра утром, а Камарис и ситхи попытаются пройти в крепость по туннелям, и то, что должно случиться, по воле Тех, Кто Наблюдают И Творят, непременно случится.

Стренгъярд смотрел на него. Его незавязанный глаз покраснел и слезился.

— Похоже, что боги Вранна не очень-то тебя утешают, Тиамак.

— Они мои, — сказал болотный человек, — но я сомневаюсь, что ваш Бог помогает вам больше. — Он поднял глаза и был потрясен полным боли лицом архивариуса. — О, простите меня, Стренгъярд, я не хотел обидеть вас. Я просто сердит и испуган, как и вы.

Пожалуйста, не дайте мне потерять друзей! Тогда у меня совсем ничего не останется!

— Конечно, — сказал архивариус и вздохнул. — Я такой же, как ты. Я не могу избавиться от ощущения, что нечто важное лежит прямо передо мной. Какая-то простая вещь, как ты заметил. Я чувствую ее присутствие, но не могу ухватить. — Он посмотрел на свои стиснутые руки. — Это бесит меня. Есть какая-то элементарная ошибка, которую мы сделали или делаем, я уверен. Как будто я листаю хорошо знакомую книгу, разыскивая страницу, которую много раз читал, и не могу ее найти. — Он снова вздохнул. — Неудивительно, что мы оба не очень счастливы, мой друг.

Тиамаку стало немного теплее от слова «друг», но потом он почувствовал, как тревога возвращается.

— Кое-что еще беспокоит меня, — сказал он священнику.

— Что именно? — Стренгъярд наклонился, приоткрыл дверной клапан и снова закрыл его.

— Я понял, что должен пойти вниз, в глубины, с Камарисом и ситхи.

— Что? Благословенная Элисия, Тиамак, что ты говоришь? Ты не воин!