Память света

— Ты можешь поверить в то, что с нами приключилось? — спросил Перрин. — Свет! Да я так и жду, когда же за всеми этими шикарными нарядами явится хозяин, накричит на меня и за чрезмерное самомнение оттащит за шкирку чистить конюшни.

— Колесо плетет, как желает Колесо, Перрин. Мы стали теми, кем нужно было стать.

Перрин кивнул в ответ. Они шли между палатками при свете шара, парящего над рукой Ранда.

— И каково… это? — поинтересовался Перрин. — Обрести все эти воспоминания?

— Тебе когда-нибудь приходилось видеть сон, который бы ты отчетливо помнил, проснувшись? Не такой, что быстро забывается, а тот, что ясно помнишь весь день?

— Да, — на удивление сдержанно откликнулся Перрин. — Да, думаю, приходилось.

— Это нечто похожее, — пояснил Ранд. — Я помню, как был Льюсом Тэрином, помню, как делал то, что делал он, но так, словно все это было во сне. Все это и вправду делал я сам, однако это не значит, что я непременно одобряю то, что сделал, или думаю, что наяву поступил бы так же. Но это не меняет того факта, что во сне мне все казалось правильным.

Перрин снова кивнул.

— Он — это я, — продолжил Ранд, — а я — это он. И в то же время, я — не он.

— Ну, ты по-прежнему похож на самого себя, — сказал Перрин, хотя Ранду послышалось, что тот немного сбился на слове «похож». Может, он хотел сказать «пахнешь собой»? — Не так уж сильно ты изменился.

Ранд сомневался, что сможет все объяснить Перрину и не показаться сумасшедшим. Личность, которой он становился, влезая в «шкуру» Дракона Возрожденного… не была ни игрой, ни маской.

Эта личность была тем, кто он есть. Он не изменился и ни в кого не превратился — просто принял себя.

Хотя это не означало, что он тут же получил ответы на все вопросы. Несмотря на память о четырех столетиях, засевшую в его голове, он по-прежнему беспокоился о том, что ему делать дальше. Льюс Тэрин не знал, как запечатать Отверстие. Его попытка привела к катастрофе. Порча, Разлом — и все это ради несовершенного узилища, печати которого вот-вот рассыплются прахом.

На ум Ранду раз за разом приходил один ответ. Опасный ответ. Тот, что Льюс Тэрин даже не рассматривал.

Что если ответ в том, что Темного вовсе не следует вновь запечатывать? Что если решение этого вопроса — окончательное решение — какое-то иное? Нечто более постоянное.

«Верно, — в сотый раз подумал Ранд про себя. — Но возможно ли это?»

Они подошли к шатру, в котором трудились писцы Ранда. Позади веером рассыпались в стороны Девы, и друзья вошли внутрь. Писцы, конечно же, не спали, задержавшись допоздна, и отнюдь не были удивлены появлению Ранда.

— Милорд Дракон, — сухо кланяясь, произнес Балвер, стоя у столика с картами и стопками бумаг. Сухощавый человечек нервно разбирал свои бумаги. Один рукав его великоватого коричневого кафтана был порван, и из прорехи торчал острый локоть.

— Докладывай, — произнес Ранд.

— Роэдран придет, — ответил Балвер тонким, педантичным голосом. — Королева Андора послала за ним, пообещав открыть ему Врата с помощью этих ее женщин из Родни. Наши шпионы при его дворе сообщают, что он вне себя от того, что ему придется принять ее помощь, но все равно упорно желает присутствовать на встрече — хотя бы затем, чтобы не выглядело, будто бы обошлись без него.

— Превосходно, — отметил Ранд. — Илэйн ничего не известно о твоих шпионах?

— Милорд! — возмущенно воскликнул Балвер.

— Ты уже узнал, кто из наших писцов шпионит на нее? — спросил Ранд.

Балвер забормотал:

— Никто…

— Кто-то должен быть, Балвер, — с улыбкой возразил Ранд. — В конце концов, именно она учила меня, как это делается. Ладно, неважно. После завтрашнего дня мои планы будут объявлены всем. Надобность в секретности отпадет.

«В секретах не будет нужды, кроме тех, что я храню в самой глубине моего сердца».

— Значит, на встречу соберутся все? — уточнил Перрин. — Правители всех крупных государств? Включая Тир и Иллиан?

— Амерлин убедила их явиться, — ответил Балвер. — Если желаете посмотреть, милорды, у меня есть копии их переписки.

— Я взгляну, — сказал Ранд. — Пришли их в мой шатер. Сегодня ночью прочту.

Внезапно земля содрогнулась. Писцы с криками схватились за кипы своих бумаг, стараясь не дать им развалиться, пока вокруг рушилась на землю мебель. Из-за треска ломающегося дерева и звона металла крики людей снаружи были едва слышны. Земля застонала, и послышался отдаленный гул.

Ранд ощущал все это, словно болезненный спазм в мышцах.

Вдали громыхнул гром, словно предвещая грядущие события. Землетрясение стихло. Писцы замерли, прижимая свои бумаги к столам, словно опасаясь, что они тут же разлетятся, стоит их только отпустить.

«Началось, — подумал Ранд. — Я не готов, мы все не готовы, но Последняя Битва уже началась».

Многие месяцы он страшился этого дня. Боялся того, что грядет, с той самой поры, когда явились троллоки, с той поры, когда Морейн с Ланом вытащили его из Двуречья.