Память Вавилона

– Может, вы хотите, чтобы я вызвала патруль? – прошипела женщина, вытаскивая из нагрудного кармана своего форменного пиджака свисток на цепочке. Пока Офелия решала, что ей делать, в холле раздался оглушительный грохот. Женщина выпустила из рук свисток и зажала уши. Грохот затих, но его сменил зычный, усиленный мегафоном голос, который разнесся по всему зданию, вплоть до самых дальних галерей:

– Очнитесь, граждане! Ваш Мемориал – сплошное жульничество! У нас отнимают прошлое! Долой Индекс! Смерть цензорам!

– Опять он! – яростно прошептала мемориалистка, на минуту отвернувшись от Офелии.

Девушка воспользовалась этим и сбежала. Задыхаясь, она добралась до атриума, где ее уже поджидал Амбруаз. Он сидел в своем кресле в позе отдыхающего, с легкой улыбкой на губах; казалось, случившееся его ничуть не взволновало.

– Это Бесстрашный-и-Почти-Безупречный[12], – объяснил юноша. – Он регулярно нарушает покой Мемориала. Хотя, как говорится, громко лает, да не больно кусает. Надеюсь, он вас не испугал?

Офелия только молча помотала головой, – она чувствовала, что, раскрыв рот, выдаст свое смятение. Первый визит в Мемориал стал для девушки тяжким испытанием. Сумка так оттягивала ей плечо, словно там лежал тяжкий груз всех ее страхов.

Амбруаз обратил на нее мягкий взгляд своих оленьих глаз.

– Знаете, miss, Мемориал за полдня не обойдешь и не осмотришь. Я уже много лет бываю здесь, но до сих пор видел только ничтожную его часть.

Он многозначительно посмотрел вверх, и Офелия последовала его примеру. Гигантский глобус, паривший под куполом, полностью накрыл их своей тенью.

– Этот шар – не декоративное украшение, – продолжал Амбруаз загадочным полушепотом. – Его называют Секретариум. В нем хранятся самые редкие, самые древние коллекции, недоступные широкой публике. Рассказывают, будто там есть комната-сейф, в которой заключена «последняя истина». Конечно, в такие сказки мало кто верит, но мне почему-то хочется думать, что она действительно существует.

Сердце Офелии, которое еще миг назад камнем лежало в ее груди, бурно заколотилось.

– «Последняя истина»? – еле слышно повторила она.

Амбруаз, удивленный волнением девушки, искоса взглянул на ее очки, сменившие цвет.

– Да говорю же вам, что подобные россказни нельзя принимать всерьез.

Но Офелия как раз отнеслась к его словам крайне серьезно.

– А как попасть в Секретариум?

– Туда невозможно попасть, miss, – ответил Амбруаз в полной растерянности. – Он закрыт даже для полноправных граждан города. Туда допускаются одни лишь виртуозы. Да и то не все, а только предвестники.

Офелия еще раз взглянула на глобус, который сейчас полностью заслонял собой солнце, как при затмении. Он не был связан мостками ни с одной галереей Мемориала и не позволял рассмотреть свое внутреннее устройство. Но девушка вдруг вспомнила о студентах, сидевших в боксах, потом об афише с информацией о наборе кандидатов, и это навело ее на неожиданную мысль.

– В таком случае я стану предвестницей! – объявила она ошарашенному Амбруазу.

Абитуриентка

Трамаэро взмыл в небо. Офелия бросила сверху последний взгляд на обезглавленного солдата в буйных зарослях мимозы, охранявшего Мемориал. И мысленно пообещала себе, что вернется к нему, когда освоит науку Школы виртуозов.

Тем временем Амбруаз, летевший вместе с девушкой, пытался отговорить ее от этого замысла:

– Виртуозы считаются настоящей элитой. А «Дружная Семья» – школа, в которую мечтает попасть вся наша молодежь. Поверьте, miss, туда зачисляют лишь тех, кто владеет каким-нибудь уникальным талантом. Правила отбора крайне строги.

– Но они принимают абитуриентов в группы предвестников круглый год, не так ли?

– Предвестники – лучшие из лучших в области информации. А вы… well… вы, насколько я понял, не очень хорошо информированы.

Офелия почти не слушала юношу. Все ее внимание сосредоточилось на сдвоенном ковчеге, плохо видимом за клубящимися облаками. «Дружная Семья» была так велика, что полностью занимала оба воздушных островка, соединенных мостом.

Трамаэро совершил посадку; Офелия достала из сумки фальшивое удостоверение личности и сказала Амбруазу:

– Пожалуй, я оставлю вам свою сумку. Из-за нее в Мемориале со мной обошлись как с бродяжкой, и я боюсь, что история может повториться.

– Конечно, miss, будьте спокойны, я ее сохраню.

Офелия стояла в нерешительности: ей ужасно хотелось сжать перевернутые руки юноши, сказать, до какой степени она ему благодарна за доброту, проявленную к ней с первого момента встречи… Но это ей не удалось. Вот так всегда: при малейшем волнении у нее отнимался язык.

– Амбруаз, вы… Вы очень хороший таксвист.

На смуглом лице подростка сверкнула белозубая улыбка.

– А вы – поистине необычная пассажирка. Мы с вашей сумкой будем ждать вас в доме моего отца. Желаю удачи, miss!

Спустившись на причал, Офелия помахала Амбруазу, который жестами подбадривал ее из окна трамаэро, уносящегося в небо на крыльях химер.