Память Вавилона

Офелия переступила порог и запрокинула голову так сильно, что у нее заныли шейные позвонки. Внутри общежитие напоминало Мемориал, правда, более скромных размеров: здесь в центре также был просторный атриум, вокруг которого спиралью шли вверх галереи. Аудитории располагались всюду: на полу, на стенах, на потолках. Под самой крышей студенты, висевшие вниз головой, шумно обсуждали что-то из области риторики; нижние, напротив, требовали тишины, чтобы сосредоточиться на своих заданиях; некоторые поднимались по трансцендиям, толкая перед собой тележки с бельем для прачечной; другие производили какие-то загадочные опыты в боксах для практических работ. В помещении, где звучали говоры всех ковчегов, стоял неумолчный гул, как в улье.

У Офелии сжалось сердце. Даже здесь, даже сейчас она помимо воли искала среди студентов самого высокого и самого молчаливого. Что, если Торн избрал тот же путь, что и она? Что, если он тоже решил проникнуть в тайны Мемориала через «Дружную Семью»?

– А в вашей Школе много виртуозов? – спросила она у Элизабет.

– М‑м-м? Да, довольно много. Тут есть рота предвестников, рота нотариусов, рота писцов-секретарей, рота охранников и всякие другие. Каждая рота состоит из двух подразделений: Крестники Елены – здесь, у нас, а Дети Поллукса – вон там.

И Элизабет махнула в сторону большого балкона, откуда можно было разглядеть сквозь струи дождя громадину на соседнем ковчеге.

– А почему вас разделили, если студенты проходят одно и то же обучение?

– Потому что такова традиция.

И Элизабет принялась задумчиво жевать на ходу ластик своего карандаша, не отрывая глаз от записей в блокноте; ее длинные волосы колебались в такт походке. В одном из боксов, где сидел вниз головой экспериментатор, раздался взрыв, оттуда повалил густой дым и донеслись возбужденные крики, но Элизабет не обратила на это ни малейшего внимания. Судя по всему, она была не расположена к беседе.

Зато Офелия хотела поговорить.

– Меня привело сюда объявление в Мемориале. Я узнала о наборе предвестников в группы чтения и решила попытать счастья. Уверена, что учеба в вашей Школе мне по силам.

Элизабет искоса взглянула на нее, перестала жевать ластик и остановилась. Ее взгляд, миг назад блуждающий и отчужденный, сверкнул как молния. Изменился даже ее голос – теперь он дрожал от ярости:

– Можешь распрощаться со своей уверенностью! Как ты смеешь судить о нашей Школе? Твой талант… пока это всего лишь болванка, из которой еще нужно что-то выковать. В группах, которые ведет Лорд Генри, требуется такое мастерство, до которого твоим рукам далеко; скорее всего, ты его никогда не освоишь.

Офелия так судорожно сжала кулаки, что кожаные перчатки заскрипели от натуги. За сегодняшний день ее профессиональную гордость уязвили уже дважды, а ведь ей было чем гордиться… Элизабет продолжала смотреть на нее в упор поверх своего блокнота, однако в глазах аспирантки не было ни враждебности, ни дружелюбия: казалось, она хладнокровно ждет взрыва возмущения своей жертвы.

Но Офелия заставила себя выровнять дыхание и разжать кулаки. Теперь ей стало ясно главное: благонамеренному гражданину, а уж тем более виртуозу, не подобает выпячивать индивидуальные достоинства. Интересы коллектива куда важнее личного честолюбия.

– Вы правы. Чем больше я узнаю об окружающем мире, тем лучше понимаю, как плохо знаю его.

Полузакрытые веки Элизабет опустились еще ниже, но Офелия успела заметить между ее ресницами искорку удовлетворения.

– Что ж, откровенность за откровенность: у меня тоже есть своя гордость. Я люблю этот город, люблю Мемориал, люблю «Дружную Семью». И хочу, чтобы все другие доказали такую же преданность нашей Школе. И уважение к моей работе.

– А вы работаете для групп чтения?

Элизабет поднесла свой блокнот к очкам Офелии. Он был сплошь испещрен бессвязными словами и цифрами.

– Алгоритмы, функции, итеративные[17] структуры, условные структуры, – объяснила она. – Это группы чтения работают для меня. Я занимаюсь новым каталогом. А чтецы кодируют базу данных, которую я разработала для Лорда Генри. Большинство древних документов Мемориала не датированы и не аутентифицированы, а для этого требуются безупречно точные экспертизы. В настоящее время я отвечаю за систему перфокарт, с помощью которой Лорд Генри сможет легко ориентироваться в тысячах единиц информации.

Офелия невольно устыдилась: двойное унижение внезапно стало для нее полезным уроком. Элизабет, конечно, была немного младше ее, но уже обладала таким опытом, какой невозможно измерить в годах.

– Леди Септима должна подготовить тебя за три недели, – добавила Элизабет. – Если ты и вправду такая способная, как ей кажется, и будешь беспрекословно слушаться ее, тогда, возможно, тебе повезет попасть в наши ряды.

– Леди Септима, – повторила Офелия, стараясь запомнить это имя. – А я думала, что группами чтения руководит Лорд Генри.

Губы Элизабет внезапно искривила усмешка, непривычная для ее бесстрастного лица.

– Лорд Генри неспособен руководить. Он робот и никогда не покидает Секретариум.