Память всех слов

Что ж, новости были важными. Лига Шапки уже однажды столкнулась с культом Владыки Битв и выиграла, хотя удачи там оказалось больше, чем можно бы подумать. К тому же в игру тогда вмешались силы, которых никто не ждал. Альтсин очень хотел бы знать, подозревает ли Цетрон о его участии в уничтожении всех Праведных, сопоставил ли он его внезапное исчезновение с резней на крышах и на речном моле. Но в этом случае Райя наверняка получил бы письмо не с загадочным предупреждением, а с конкретным приказом. Воспоминание о моле и реке вызвало в памяти и порождающую дрожь картинку девушки, и ее убийственного товарища. Эта парочка казалась осью, вокруг которой в тот миг вертелся весь мир. А он смотрел им в глаза и видел бездну…

А теперь? Цетрон пишет, что граф Терлеах вернул влияние и власть в Храме? А Лига идет на войну, еще бóльшую, чем та, что едва ее не уничтожила? И просит его вернуться?

«Нет, дружище. Пока этот сукин сын в моей голове – возвращаться мне нельзя».

Райя кашлянул снова, прервав его размышления и пробудив настороженность. Голос Севера теперь сделался другим: скользким, липким и холодным.

– Камана, – произнес мужчина, которого сейчас даже пьяный до полусмерти моряк не посчитал бы робким чиновником, – всегда была независимым городом. Мы уважаем Лигу и ее право управлять нашим братством, но в местных делах мы руководствуемся собственными обычаями.

Альтсин вдруг понял, откуда взялось прозвище Севера. Райя – незаметная рыбка, которая, лежа на дне, сливается с ним, и человек может невзначай на нее наступить. И тогда – хысть! – и ядовитый шип втыкается в ногу.

– Я слышал, – ответил вор, откидываясь поудобней и положив ладонь на колено, – что именно Лига выдвинула тебя на роль здешнего предводителя.

– Верно. Но это было при прошлом анваларе. Нет, – испещренные чернилами ладони поднялись в защитном жесте. – Не думай, что у меня есть какое-то чувство преданности к тому мертвому кабану. Я уважаю Цетрона за то, что он сделал, но Понкее-Лаа – далеко. А ты, дружище, кажешься мне потенциальным источником проблем.

– Я? Странник, ожидающий освящения Великой Матерью? Если ты полагаешь меня проблемой, то что делать с остальным орденом? Братьям стоит начинать бояться?

С нахмуренными бровями Север Райя выглядел человеком, страдающим от запора. Но Альтсин сомневался, решился бы хоть кто-то, посмотрев в тот момент в эти бледные, водянистые глаза, на ироническую усмешку.

– Странно, – голос предводителя воров сделался бархатным и гладким, словно шелковая гаррота, – я мог бы поклясться, что ты надо мной шутишь. Цетрон-бен-Горон написал также, чтобы я был с тобой внимателен. Что с тобой что-то не в порядке. Вспоминал, что вокруг тебя могут происходить странные дела. Подтверждаешь?

Они миг-другой мерились взглядами.

– Отчего же не подтвердить? Я храплю, когда сплю на правом боку, а когда наемся капусты – пускаю исключительно вонючие ветры, а порой, когда делаю тесто в монастырской кухне, напеваю себе под нос неприличные песенки. Для монаха это удивительно странное поведение, но приор пока что не решился на экзорцизмы.

Север потер руки и принялся внимательно разглядывать собственные ногти.

– Эти новости я получил где-то месяц назад. Корабли плывут на континент довольно долго, как тебе известно, но с того времени я приказал за тобой следить. Ты работаешь в монастыре, лазишь по городу и по Белому пляжу, разносишь суп и хлеб беднякам и рассказываешь о благотворительности миттарским морякам.

Они одновременно улыбнулись. Райя тоже родом из Понкее-Лаа, и нелюбовь к жителям Ар-Миттара была у него в крови. А поскольку бóльшая часть портовых нищих работала на него, вести о вчерашнем скоро станут рассказывать в любом закоулке.