Памяти Н. К. Михайловского

Ибо рдко такое сочетаніе силъ, какое такъ счастливо олицетворялъ въ себ покойный. Философъ русской жизни, публицистъ несравненный силы пера, неутомимый журналистъ, глубокій и разносторонній ученый, борецъ за правду и справедливость, непоколебимый общественный дятель, не знавшій сдлокъ съ честью и совстью, – это-ли не рдчайшій типъ писателя, дятеля и человка? И при томъ – удивительный работникъ, черта какъ-то не вяжущаяся съ представленіемъ о русскомъ человк. Начиная съ конца шестидесятыхъ годовъ, когда онъ вошелъ вплотную въ обновленныя Некрасовымъ "Отечественныя Записки", и до послдней минуты онъ жилъ съ перомъ въ рукахъ, поражая своей рабочей силой и выносливостью. Свершенной имъ работы хватило бы на добрый десятокъ первоклассныхъ талантовъ въ области журналистики. И каждый моментъ этой долгой работы отмченъ печатью таланта, печатью рзкой, почти колющей индивидуальности, не поддающейся сравненію, до того въ ней было все свое – отъ несравненной формы и всегда оригинальной мысли и до того неуловимаго "нчто", что присуще только великому художественному таланту. Этимъ только и объясняется его огромное вліяніе. Къ Михайловскому нельзя было относиться безразлично: его можно было любить или не любить, но нельзя было не чувствовать. Онъ вносилъ съ собой страсть мысли и страсть писательскаго темперамента, возбуждавшія вокругъ цлую бурю чувствъ. И по поводу каждаго затронутаго имъ вопроса закипала борьба, въ которой не всегда Михайловскій соблюдалъ справедливость къ противникамъ, но зато была жизнь, яркая сверкающая и здоровая. Что-то боевое чувствовалось даже во вншности его – въ этомъ гордомъ наклон его высокаго крутого лба и всей головы, въ прямой постановк, словно неудержимо стремящейся вверхъ и къ движенію, всей фигуры и во вдумчиво устремленныхъ впередъ упрямыхъ глазахъ. Боецъ и мыслитель – таково было первое впечатлніе отъ его красивой, стройной и какой-то строгой фигуры, внушавшей невольное почтеніе. Быть съ нимъ небрежнымъ, что называется "за панибрата", врядъ ли кому приходило въ голову. Чувствовалось что предъ тобой сила, и, какъ всякая сила, требующая осторожнаго и внимательнаго обращенія. Чувствовалось въ то же время и благородство этой силы, заставлявшее подтягиваться въ его присутствіи и слдить за собой. Такое же облагораживающее вліяніе оказывалъ онъ и въ журналистик, гд его авторитетное слово сплошь и рядомъ являлось приговоромъ, что заставляло многихъ и многихъ быть и осторожне, и сдержане. Недаромъ такъ страстно ненавидли его разные "аристократы духа", еще такъ недавно чуть не въ пною у рта накидывавшіеся на него за мткое и убійственное слово, которымъ онъ пригвоздилъ къ позорному столбу навки одного изъ ихъ лагеря. Ненависть этой породы "перевертней" и продажныхъ душъ – одинъ изъ самыхъ яркихъ цвтовъ въ внк Михайловскаго. И мы боимся, но думаемъ, что это такъ: скоро почувствуется въ литератур отсутствіе этого авторитетнаго голоса, который вс привыкли уважать и многіе бояться…

Выяснить значеніе Михайловскаго для русской жизни и литературы крайне трудно, благодаря широт захвата его мысли и таланта. Въ сущности его сороколтняя работа заключаетъ въ себ исторію развитія русской общественности и русской мысли за это время. Онъ коснулся всего, откликнулся на все далъ отвтъ на каждый вопросъ, поставленный жизнью. Съ нимъ много спорили, во многомъ не соглашались, но вліянія этой кипучей умственной и нравственной силы никогда не отрицали. Самый до извстной степени хаотическій характеръ этой работы лучше всего говорить, что предъ нами истинное отраженіе умственной работы цлыхъ поколній, которыя; черпали полными пригоршнями изъ его неоскудвающей сокровищницы. Онъ не систематическій ученый, не строгій мыслитель, не публицистъ въ обычномъ значеніи, онъ – все вмст. Это цльная живая личность, жившая всми силами ума и души, и только въ одномъ неизмнно врная съ начала и до конца: въ стремленіи къ тому идеалу жизни, который сложился у него въ эпоху шестидесятыхъ годовъ и который онъ самъ такъ прекрасно и образно охарактеризовалъ, какъ осуществленіе въ жизни правды-истины и правды-справедливости.