Памяти Н. К. Михайловского

"Всякій разъ, – говоритъ онъ въ предисловіи къ полному собранію своихъ сочиненій, – какъ мн приходитъ въ голову слово – "правда", я не могу не восхищаться его поразительной внутренней красотой. Такого слова нтъ, кажется, ни въ одномъ европейскомъ язык. Кажется, только по-русски истина и справедливость называются однимъ и тмъ же словомъ и какъ бы сливаются въ одно великое цлое. Правда, въ этомъ огромномъ смысл слова всегда составляла цль моихъ писаній. Правда-истина, разлученная съ правдой-справедливостью, правда теоретическаго неба, отрзанная отъ правды практической земли, всегда оскорбляла меня, а не только не удовлетворяла. И наоборотъ, благородная житейская практика, самые высокіе нравственные идеалы представлялись мн всегда обидно-безсильными, если они отворачивались отъ истины, отъ науки. Я никогда не могъ поврить и теперь не врю, чтобы нельзя было найти такую точку зрнія, въ которой правда-истина и правда-справедливость являлись бы рука объ руку, одна другую пополняя. Во всякомъ случа выработка такой точки зрнія есть высшая изъ задачъ, какія могутъ представиться человческому уму, и нтъ усилій, которыхъ жалко было бы потратить на нее. Безбоязненно смотрть въ глаза дйствительности и ея отраженію – правд-истин, правд объективной, и въ тоже время охранять правду справедливость, правду субъективную, – такова задача моей жизни. Нелегкая эта задача. Слишкомъ часто мудрымъ зміямъ не хватаетъ голубиной чистоты, а чистымъ голубямъ – зміиной мудрости. Слишкомъ часто люди, полагая спасти нравственный или общественный идеалъ, отворачиваются отъ непріятной истины, и, наоборотъ, другіе люди, люди объективнаго знанія, слишкомъ часто наровятъ поднять голый фактъ на степень незыблемаго принципа. Вопросы о свобод воли и необходимости, о предлахъ нашего знанія, органическая теорія общества, приложенія теоріи Дарвина къ общественнымъ вопросамъ, вопросъ объ интересахъ и мнніяхъ народа, вопросы философіи, исторіи, этики, эстетики, экономики, политики, литературы въ разное время занимали меня исключительно съ точки зрнія великой двуединой правды. Я выдержалъ безчисленные полемическіе турниры, откликался на самые разнообразные запросы дня, опять-таки ради водворенія все той же правды, которая, какъ солнце, должна отражаться и въ безбрежномъ океан отвлеченной мысли, и въ малйшихъ капляхъ крови, пота и слезъ, проливаемыхъ сію минуту".

Это неуклонное стремленіе въ одну сторону выработало въ Михайловскомъ борца за высшіе общественные интересы. Высокое развитіе общественности въ связи съ философскимъ обоснованіемъ его взглядовъ въ этой области создало изъ Михайловскаго самаго крупнаго публициста, боровшагося за свободу мысли, совсти и слова, за личность человка. По его словамъ, онъ былъ такъ счастливъ, что сразу, въ дни молодости, нашелъ основы своего міросозерцанія и донесъ ихъ неизмнными до могилы. Въ одномъ ему отказала судьба – увидть ихъ осуществленіе въ жизни, когда онъ могъ бы сказать съ полнымъ правомъ про себя: "нын отпущаеши"… Съ той высоты, на которой онъ стоялъ по проникновенной мысли, по умудряющему опыту и знанію людей, онъ видлъ вблизи обтованную землю, но, какъ Моисею, ему не дано было войти въ нее…

Его не стало. Но духъ живетъ и будетъ жить, пока существуетъ русская литература, на страницахъ которой имя Михайловскаго выписано нетлнными знаками вслдъ за именами Блинскаго, Добролюбова и Чернышевскаго. Ихъ завты онъ впиталъ въ себя, свято соблюдалъ ихъ всю жизнь и передалъ послдующимъ поколніямъ, всю жизнь примромъ своимъ поучая, какъ надо жить и… умирать. Ибо, какъ говоритъ Заратустра:

"Въ смерти вашей долженъ еще горть духъ вашъ и добродтель ваша, какъ вечерняя заря горитъ на земл: или смерть ваша плохо удалась вамъ.

"Такъ хочу умереть я самъ, чтобы вы, друзья, ради меня еще больше любили землю; и въ землю хочу опять обратиться я, чтобы найти отдыхъ у той, что родила меня".

Мало людей, которые посмли бы сказать про себя, что въ смерти ихъ горятъ духъ и добродтели ихъ, и къ ихъ числу безспорно принадлежитъ Михайловскій. Онъ-то ужъ заработалъ свой отдыхъ у той, что родила его…

Мартъ 1904 г.