Памятники поздней античной научно-художественной литературы II-V века

Итак, в этих записках представлено то же разнообразие материала, которое было в тех прежних выписках, сделанных мной на скорую руку, бессистемно и беспорядочно между занятиями, упражнениями и чтениями разного рода. Но поскольку, как я уже сказал, я начал для забавы составлять эти записки, в долгие зимние ночи в аттической деревне, то и озаглавил их "Аттические ночи", ничуть не подражая высокопарным надписям, сделанным большинством других латинских и греческих писателей в подобных книгах. В самом деле, собрав всевозможные, разнообразные смешанные по содержанию ученые сведения, они и надписи книгам дали самые вычурные, отвечающие их характеру. Так одни надписали "Музы", другие "Сильвы", этот "Покрывало", тот "Рог изобилия", иной "Соты", некоторые "Луга", а другие "Мои чтения", "Древние чтения", "Цветник" и "Открытия". Есть такие, которые назвали свои книги "Лампады" и, равным образом, "Ковры", а некоторые даже "Пандекты" ("Всесодержащие"), "Геликон", "Проблемы", "Учебные книги", "Краткое руководство"[864]. Некоторые дали названия: "Памятные книжки". "Реалии", "Прибавления", "Дидаскалии". Есть и такие, которые озаглавили книги: "Естественная история", "Всеобщая история", кроме этого, "Луг" и, подобным же образом, "Фруктовый сад" и "Общие места". Многие дали своим книгам названия: "Наброски" или "Нравоучительные письма", или "Эпистолярные вопросы", или же "Смесь" и некоторые другие[865], весьма остроумные и безусловно в какой-то мере художественные. Я же, по своему усмотрению, небрежно, без затей и чуть ли не по-деревенски озаглавил сборник "Аттические ночи" по самому месту и времени зимних бодрствований, настолько же уступая всем прочим авторам в привлекательности самого заглавия, насколько уступил в тщательности отделки и изяществе сочинения. И к тому же у меня не было того намерения в выписывании и изучении материала, какое было у большинства из них. Ибо ведь все эти авторы, и из них особенно греческие, читающие многое и разнообразное, отделяли, как говорится, "белой чертой"[866], без различия, что бы ни встретили, стремясь к одному лишь количеству; при чтении их ослабеешь от усталости или от скуки, прежде чем найдешь одну-две занимательные страницы, которые бы развивали ум или были бы полезны для запоминания. Что касается меня, то, помня изречение Гераклита Эфесского, столь известного мудреца, о том, что "многознание не научает быть умным"[867], и сам я, упражняясь усердно и до усталости в беглом чтении и просматривании огромного числа томов во все те часы досуга, которые я мог урвать у дел, немногое из них и лишь то отобрал, что или бы могло поддержать в умах склонность к честному познанию и наводило бы на размышления о полезных науках, или бы людей, уже занятых другими в жизни делами, оградило бы от постыдной, несомненно, и грубой невежественности в области словесности и истории.

Если же в этих заметках будет изложено несколько скрупулезно и затруднительно что-нибудь из грамматики, из диалектики или же из геометрии, а что-нибудь о праве авгуров[868] и понтификов — несколько отвлеченно, то не следует избегать этого, как бесполезного для знания или трудного для понимания; ведь я не вдавался в чересчур глубокие и темные исследования на эти темы, но лишь предлагал некоторые начала и как бы образчики свободных наук, о которых не слышать и не читать человеку и гражданину образованному, если и не вредно, то уж, во всяком случае, неприлично.