Памятники поздней античной научно-художественной литературы II-V века

(12) А теперь, если ты, достойный приезжий[1082], явишься для утреннего приветствия к какому-нибудь богатому и оттого зазнавшемуся человеку, то в первый раз он примет тебя как долгожданного гостя, осыплет расспросами, заставит лгать, и ты подивишься, что столь высокое лицо, впервые тебя видя, оказывает тебе, маленькому человеку, такое заботливое внимание, и, пожалуй, пожалеешь, что ради такого счастья не приехал в Рим на десять лет раньше. (13) Но если ты, обнадеженный такой обходительностью, сделаешь то же самое на следующий день, то будешь торчать как незнакомый и нежданный посетитель, а твой вчерашний любезный хозяин долго будет перебирать в уме своих клиентов, соображая, кто ты и откуда. Если же ты, будучи, наконец, признан и принят в число друзей дома, будешь три года подряд поздравлять хозяина по утрам[1083], а затем три дня проведешь в отлучке и вернешься опять к прежним отношениям, тебя не спросят, где ты был, и не беда ли какая заставила тебя уехать, а понапрасну будешь ты весь свой век унижаться перед высокомерным болваном. (14) А когда, спустя известное время, начнутся приготовления к долгим и несносным пирам или распределение праздничных подачек, то хозяева как бы с опаской раздумывают, стоит ли пригласить, кроме тех, кого приходится звать из благодарности, также и чужого человека. И если, зрело поразмыслив, они решатся на это, они пригласят того, кто ночует у дверей цирковых возниц, или мастерски играет в кости, или притворяется знатоком тайных наук. (15) А людей образованных и трезвых избегают, считая их бесполезными неудачниками; к тому же и номенклаторы[1084] обыкновенно продают эти и подобные приглашения, за известную мзду допуская к пирам и подачкам темных и безродных прихлебал со стороны.

(16) Чтобы не затягивать рассказ, я не стану описывать обжорство за столом и всякие соблазнительные наслаждения. Скажу теперь о том, что иные, не думая об опасности, разъезжают по широким городским улицам, погоняя лошадей, как гонцы, словно у тех, как говорится, копыта горят, так что камни выворачиваются из мостовой; а за ними несутся толпы рабов, словно какая шайка разбойников, и по слову комического поэта[1085], даже шут не остается дома. Подстать им даже многие матроны мечутся по всем концам города, закутав лицо и занавесив носилки. (17) Как опытные полководцы в первую линию ставят тесным строем людей посильнее, за ними легковооруженных, далее стрелков, а позади всех вспомогательные войска, чтобы они могли оказать помощь в случае надобности, — так и надсмотрщики, которых легко признать по жезлу в правой руке, тщательно и заботливо расставляют городскую челядь, и словно из лагеря по сигналу выступает впереди экипажа вся ткацкая мастерская, к ней примыкает закопченная кухонная прислуга, затем уже остальные рабы вперемешку, к которым: присоединяется праздный сброд из соседства, а позади всех толпятся евнухи всякого возраста, от стариков до детей, желтолицые, с безобразно искаженными членами: и в какую сторону ни пойдешь, наткнешься на толпы изувеченных людей и проклянешь память Семирамиды, знаменитой древней царицы, которая впервые оскопила нежных отроков, совершая как бы насилие над природой и отклоняя ее от предначертанного пути, между тем как природа уже при самом рождении живого существа, влагая ему источники семени, как бы молчаливо указывает на путь продолжения рода.

(18) При таких условиях даже немногие дома, некогда прославленные глубоким вниманием к наукам, погружены теперь в забавы тупой праздности, и в них раздаются звуки пения и звоны струн. Вместо философа приглашают певца и вместо ритора — мастера потешных дел; библиотеки заперты навек, словно гробницы, а сооружаются водяные органы, лиры величиной с телегу, флейты и всякие громоздкие принадлежности актерской игры.

(19) Дошло, наконец, до такого позора, что недавно[1086], когда грозил недостаток продовольствия и чужестранцев спешно высылали из города, представители благородных наук, хотя их осталось очень мало, были изгнаны без колебаний, но удержаны были прислужницы мимических актрис и те, кто временно выдавал себя за них; невозбранно остались также три тысячи танцовщиц со своими музыкантами и столько же хороначальников. (20) И в самом деле, куда ни кинешь взор, повсюду увидишь множество женщин, которые, будь они замужем, могли бы по возрасту быть матерями троих детей, а они, завив волосы, до изнеможения полируют ногами полы и порхают в хороводах, изображая действующих лиц, которых так несметно много в театральных представлениях.