Памятники средневековой латинской литературы IV-IX веков

Григорий происходил из знатной галло-римской семьи города Клермона, из которой вышло немало видных церковных деятелей. Он получил хорошее по тому времени образование. Но, по собственному признанию, он рано бросил занятия светскими науками ради церковных. Об ограниченности его латинской культуры говорит хотя бы то, что из всех писателей античности он упоминает только Вергилия и Саллюстия, влияние которых в какой-то мере чувствуется в его произведениях. В 573 г. Григорий с согласия Сигиберта, короля Австразии, получил сан епископа в городе Туре — религиозном центре тогдашней Галлии. На этом посту он провел двадцать лет, пользуясь влиянием и почетом у королей Сигиберта, Гунтрамна и Хильдеберта II (сына Сигиберта). Благодаря своей учености, религиозности и энергичной защите интересов католической церкви, Григорий Турский играл не последнюю роль в государственной жизни и сам был участником многих событий, описанных в его «Истории».

Григорий пишет простым и безыскусственным языком, который является ярким образцом народной латыни того времени; рассказ его сбивчив и не всегда последователен, но отдельные эпизоды его не лишены драматизма и художественной выразительности. Он не ограничивается простым перечнем имен и событий, а привлекает в качестве фона обширный бытовой, а нередко и социально-политический материал. Источниками его были несохранившиеся более ранние хроники, устные предания и рассказы, а также личные воспоминания.

Кроме «Истории франков», Григорию принадлежит несколько сочинений чисто религиозного характера: «Семь книг о чудесах», книга «О жизни отцов» и др., до нас не дошедшие.

ИЗ „ИСТОРИИ ФРАНКОВ“

ПРЕДИСЛОВИЕ

С тех пор, как изучение благородных наук в городах галльских пришло в упадок или, вернее сказать, пресеклось, и когда совершалось немало деяний как праведных, так и нечестивых, когда свирепствовала дикость язычников, росло неистовство королей, когда еретики нападали на церкви, а православные их защищали, когда вера Христова во многих пылала, а в иных едва теплилась, когда сами церкви то обогащались дарами людей благочестивых, то разграблялись нечестивцами, — в такое время не нашлось ни одного искушенного в красноречии знатока словесности, который бы изложил эти события или прозаическим складом или мерным стихом; потому и сетовали многие не раз, говоря: «Горе дням нашим, ибо угасло у нас усердие к наукам, и нельзя найти в народе такого человека, который бы на своих страницах поведал всем события наших дней».

Внимая постоянно таковым речам и подобным им, я, заботясь, чтобы память о прошлом достигла разума потомков, не решился умолчать ни о распрях злодеев, ни о житии праведников, хоть слог мой и неискусен; особливо же побудили меня к этому слова наших людей, много раз с удивлением слышанные мною: «Немногие понимают философствующего ритора, но многие — говорящего в простоте». И почел я за лучшее ради удобнейшего летоисчисления положить сотворение мира началом первой моей книге, перечень главам которой я здесь и прилагаю...

О КОНЧИНЕ СВЯТОГО МАРТИНА [219] (книга I, глава 48)

На втором году правления Аркадия и Гонория с миром почил во Христе святой Мартин, епископ Турский, человек, преисполненный добродетели и святости, много помогавший слабым людям. Умер святой Мартин на 81 году своей жизни и на 26 году своей епископской службы в Кандах[220], деревне своей епархии. Умер он в полночь, в воскресенье, в консульство Аттика и Цезаря[221]. А во время его смерти многие слышали торжественное пение в небесах, о чем мы подробнее рассказали в первой книге сочинения о его деяниях[222].