Памятное. Книга первая

Да, английская буржуазия так построила всю систему образования в стране, что ей удалось прочно поставить социальные науки на службу своим интересам. Это касается философии, политической экономии, истории во всех ее ответвлениях. Программы учебных заведений, в том числе университетов самого высокого ранга — Оксфордского и Кембриджского, учебники для студентов проходят систему контроля, чтобы оградить очаги образования от «крамольных» влияний, прежде всего марксизма. А если иногда встречается профессор, который не прочь сказать доброе слово о тех или иных положениях марксизма-ленинизма, то это похоже скорее на кокетничанье с марксистско-ленинской наукой. А тому, кто серьезно станет отзываться о марксизме-ленинизме, просто не поздоровится. Примеров этому немало.

Однажды, уже в другой беседе, у того же Гейтскелла я спросил:

— Как вы относитесь к предшественникам Маркса и Энгельса по экономической науке — Адаму Смиту и Давиду Рикардо?

Оказалось, что первый ему известен, хотя Гейтскелл его основных трудов не читал. А о Рикардо он, похоже, только слышал.

Следует добавить, что государственные деятели Англии, будь то лейбористы или консерваторы, министры, члены парламента, общественные деятели, дипломаты, служители религиозных культов, имеют какое-то лоскутное образование в области гуманитарных наук. По существу, это эклектика, прагматизм, а то и берклианство чистейшей воды. Сам Беркли, очевидно, поставил бы им высший балл за усвоение его концепций субъективного идеализма.

Разумеется, в англосаксонских странах, в том числе в США и Англии, есть люди образованные, в теоретическом отношении стоящие на голову выше тех, о которых здесь только что говорилось. Но это в большинстве своем люди (в том числе коммунисты), знания которых добыты упорным трудом вне стен патентованных учебных заведений.

«Веселый» лорд Дуглас-Хьюм

Трудно сказать, как история Великобритании распорядится в оценке роли лорда Дугласа-Хьюма в жизни страны. Этот человек еще живет и здравствует, когда о нем пишутся эти строки.

В период сороковых, пятидесятых и шестидесятых годов он играл заметную роль на политической арене Великобритании, особенно в области ее внешней политики. Длительное время занимал пост министра иностранных дел в правительстве консерваторов. Был и премьер-министром.

Всем чертам английской внешней политики, когда у власти находилось правительство консерваторов, он придавал какую-то особую заостренность. В этом смысле его выступления, где бы они ни делались, показывали, куда клонит его партия. Он любил забегать несколько вперед. Бывало, новое слово правительство лишь собирается сказать, а Александр Дуглас-Хьюм его уже выпалит. По его заявлениям, особенно на форумах с участием крупных держав, мы могли почти безошибочно судить, куда дуют ветры в Англии во внешних делах.

Но Дуглас-Хьюм не просто рубил с плеча. Нет, он свои мысли упаковывал в общую связку так, что только тонкие наблюдатели могли разобраться, что он хочет выразить. Тем не менее вся его сеть, сплетенная из аргументов и пояснений, никогда не входила в противоречие с американской политикой. Поэтому Дуглас-Хьюм всегда пользовался уважением у Вашингтона, какая бы партия там ни находилась у власти — демократическая или республиканская.

Лично я могу согласиться с тем, что внешние манеры ведения дел, находчивость в выборе аргументов для защиты своих позиций у него отличались своеобразием. За внешними приемами, включая формы контактов с представителями Советского Союза, находилась стопроцентная политика консервативной партии, которая всегда чуралась наводить мосты между Советским Союзом и Англией по главным вопросам положения в Европе и в мире в целом.

Во время одного из моих официальных визитов в Англию Алек Дуглас-Хьюм пригласил меня на завтрак. Было это 27 октября 1970 года.

— Мы встретимся один на один, — предупредил он. И загодя объяснил:

— Побеседуем в «Эксклюзив — клаб»,[17] где встречаются только высокопоставленные лица. Они и говорят лишь шепотом. В ответ на приглашение я пошутил:

— Вот где мы с вами наконец нашепчемся и, возможно, достигнем таких договоренностей, которые и во сне никому не снились! Даже и нам с вами!

Мой коллега улыбнулся и заметил:

— Заранее об этом сказать трудно.

Затем по моему предложению мы все-таки договорились, что с нами с обеих сторон будет еще по одному сотруднику. Так и поступили. Со мной на эту встречу поехал наш посол в Лондоне М. Н. Смирновский, с сэром Алеком — посол Данкен Вильсон.

В назначенное время в знаменитом клубе министр Дуглас-Хьюм уже дожидался нас. Вошли в зал, достаточно просторный. В нем находилось примерно десятка три небольших столиков, каждый из них был рассчитан явно не больше чем на четверых. Они стояли поодаль один от другого. Да, министр оказался прав: когда говорили за соседним столом, то мы почти ничего не слышали из этого разговора.