Памятный гербарий

— Не смейтесь! Прошу вас!

— Извините… Просто я давно не получал валентинок…

— Серьёзно?!

— Да, ещё со школы. По правде сказать, к этому празднику я отношусь не без доли иронии.

— И поэтому просто смеётесь надо мной, да?!

— Нет, что вы! Не поэтому!

— А почему?! — протяжно спросила симпатичная гимназистка, надув вишнёвые губки и неуверенно поправляя локон благоухающих волос. — Разве вы никогда не влюблялись и не любили?

— И влюблялся, и любил! — глубоко вздохнув, проговорил я и после недолгой паузы продолжил. — Ох, наверное, для меня это слишком больная тема, впрочем, как и для любого другого, пережившего сей горький опыт!

Недаром же кто-то сказал: «прежде чем посчастливится встретить ту самую, свою настоящую любовь, доведётся и немало хлебнуть из чаши страданий — познать всю горечь обид, попробовать на вкус разлуку, да и многое другое!»

И отчасти, конечно, всё это так! Почему, спросите, отчасти? Да потому, что всё в нашем мире относительно: первые её встречают слишком поздно, можно сказать, на смертном одре, будучи в лихорадке, вторые же, напротив — слишком рано, или, как в случае с Данте, чья Беатриче — Amata nobis quantum amabitur nulla!*

ПЕРСЕФОНА

— Боже, — с трепетом я начал вспоминать совсем хрупкую девушку в жёлтом летнем платье и с лёгким загаром, неподалёку от гребня золотистых волн, — ежели я не в силах что-то для тебя сделать, то это вовсе не значит, что я не могу это сделать во славу твою.

Ради всего, что нас связывает на этой земле и ещё будет связывать после того, как мы её покинем… Ибо «Mea vita et anima es!»*

А потом я неожиданно обнаружил, что на моём безымянном пальце нет, как прежде, обручального кольца. Только грустная и давно поблекшая сирень выглядывала из моей книги, что лежала у самого окна вагона, на небольшом прямоугольном столе

— Билетики, граждане! Билетики! — раздался крикливый голос проводницы по всему неосвещённому вагону

— Пожалуйста… — уныло выдавил я, показав смятый билет подошедшей женщине в заснеженной фуражке, после чего продолжил пялиться в кружевное окно, рассматривая движущийся зимний пейзаж

Помнится, ещё сказали, что занесут бельё, когда я уже прокручивал воспоминания, связанные с той милой незнакомкой. Да, вскоре я к ней подступился, и, как это ни странно, с отрывком из одного стихотворения, который уже вряд ли припомню… Это вырвалось как-то спонтанно

— Добрый вечер! Какие прекрасные стихи вы мне сейчас прочли

— Добрый вечер… Вы и в самом деле так думаете

— О да, мне очень понравилось

— А я могу узнать ваше имя?

— Да, конечно! Меня зовут Лея! — смущённо улыбнувшись, ответила девушка и повернулась к догорающему закату

— Извините за такой вопрос… а вы не замужем?

— Нет, я пока живу с мамой!

— Вы живёте только с мамой?

— Да, папа с нами давно не живёт. В своё время он потерял работу в юридической компании и у него начались большие финансовые проблемы. Тогда мне было не больше тринадцати лет… С тех пор мы мотаемся с мамой по белому свету. Она тяжело работает, а я после учёбы ей немного помогаю. Извините, что я всё это вам рассказываю! Мне уже пора…

— До свидания, Лея… — несколько уныло произнёс я. — А вы завтра свободны? Если свободны, то можно будет сходить куда-нибудь и продолжить наше знакомство…

— Я согласна! — к моему удивлению ответила девушка, сверкнув светом золотистых глаз и поправляя локон каштановых волос, в которых утопали последние лучи солнца.

Мы договорились о точном времени и месте, а потом попрощались.

А на следующий день, в это же время, я встретил её у входа в дендрарий, под её ноги покорно стелились всевозможные цветы. В этом саду, как она говорила, ей нравилось гулять одной и, по обыкновению, собирать любимую сирень и фиалки.

Мы долго шли по тенистой чаще, вдыхая тёплый весенний воздух и аромат влажной сирени, шли молча вдоль одной тропинки, наши руки иногда соприкасались. А проходя мимо одного гигантского дерева, чья величественная крона почти достигла нежно-оливковой земли, я внезапно взял её за руку и наши губы впервые соединились в долгом поцелуе. Казалось, в эту самую минуту мы вспомнили, каково жить в том земном раю, из которого когда-то были изгнаны первые люди. Да, тогда мы ни о чём не думали.

Охваченные этим чувством, мы желали только одного: всегда стоять под сенью этого таинственного дерева… всегда быть вместе — и несмотря ни на что! С этого дня я был вхож в её дом, она представила меня своей маме, которой, как ни странно, я пришёлся по душе, да и она мне, признаться, очень понравилась, так как производила впечатление мудрой и спокойной женщины. Потом милая Лея показала мне свою библиотеку, от которой я был в полном восторге, хотя прежде читал не так часто. Собственно, это она привила мне любовь к чтению, открыла, если угодно, новый мир!