Пан Сатирус

— Слыхал я о таком, — сказал Пан Сатирус. — В воскресное утро у сторожей только и разговору было, что о похмелье… Жаль, что я не ограничился полученной от них информацией.

— Но вот проблема, — заметил доктор Бедоян. — Реакция шимпанзе на аспирин резко отличается от реакции человека… Кем тебя считать?

— Большие пальцы ног у меня остались как у шимпанзе, сказал Пан Сатирус, — но в голове и желудке такое ощущение, какого никогда не бывало. По-видимому, это действительно с похмелья. Не думаю, чтобы мое тело регрессировало. Или деградировало. Или как это там…

Он кувыркнулся через спинку кресла и заковылял в ванную. Оттуда донесся глубокий вздох облегчения.

— С моего лица не исчезло ни единого волоска, — крикнул Пан. — Очень рад. Я не хочу быть человеком.

— А тебя не интересует, какой получен приказ? — спросил доктор Бедоян.

Пан Сатирус, шаркая ногами, вернулся в спальню, энергично растираясь на ходу сухим полотенцем.

— Судя по вашей реакции, мы должны встретиться с очень важными лицами. Я с такими уже встречался. С учеными и генералами, с адмиралами и сенаторами. А на сей раз кто это?

— Политические фигуры, — сказал доктор Бедоян. — Государственные деятели.

— Ваша новость нисколько не улучшила моего мерзкого состояния, — сказал Пан Сатирус. — Нисколько. — Он швырнул полотенце в угол и стал расчесывать шерсть ногтями. — Кто-нибудь из вас бывал в Африке?

— Я бывал в Кейптауне, — ответил Счастливчик, — и в Порт-Саиде.

— А знаете ли вы, что я никогда не видел шимпанзе, живущих в естественных условиях? — спросил Пан Сатирус. — Это приходит мне в голову всякий раз, когда я в меланхолии, как сейчас. Как вы думаете, если я скажу этим людям то, что они хотят знать, отправят они меня обратно в Экваториальную Африку? Оттуда идет наш род. Возможно, мой отец еще там.

— А кто твой отец? — спросил доктор Бедоян.

— Не знаю. Моя мать была в положении, когда… когда ее поймали. Она не любила говорить о своем прошлом, о джунглях. Шимпанзе не выдерживают слишком острого горя. Вы же знаете!

— Тогда тебе нельзя пить джин, — сказал Горилла. — Попробуй ром.

— Есть ведь такое слово «трезвенник»? — спросил Пан Сатирус. — Вот кем мне хочется стать.

— Никогда не зарекайся пить с похмелья, — сказал Счастливчик.

Тут принесли завтрак и бритвенный прибор.

Они отправились на север в трех автомобилях — агенты в передней машине и в задней, гражданская и военная полиция расчищала путь. Возник небольшой спор с мистером Макмагоном относительно того, заезжать ли на базу к Ски за чистой одеждой, но в пылу спора агенты не усмотрели за Паном Сатирусом, который снова схватил Кроуфорда.

Мольба коллеги тронула мистера Макмагона, и он согласился остановиться, если Пан обещает не выходить из автомобиля на территории военно-морской базы.

Еще до полудня, ревя сиренами, машины подкатили между шпалерами сыщиков к портику частного, очень частного дома. Доктор Бедоян в новом, купленном на казенные деньги костюме дремал рядом с шофером. Он проснулся и вышел первым.

Генерал Магуайр спускался по лестнице частного дома. Он был уже не в летней, а в полной форме класса А.

— Мне приказано ввести Мема в дом, — сказал генерал. Точнее, согласно приказу я должен считать себя адъютантом Мема.

— Не называйте меня этим нелепым именем, — сказал Пан Сатирус.

— Но это же ваше имя. Видели бы вы утренние газеты — мы произвели настоящую сенсацию! То, что мы сделали вчера, — на первых страницах всех газет! Такой рекламы у нас еще не было. Теперь вам уже нельзя менять имя…

— Я вижу, у вас опять две звезды, — сказал Пан и протянул руку.

Генерал Магуайр отпрыгнул назад.

— После вашей… когда вы выйдете, репортеры хотят видеть…

— Как я буду целовать вашу жену?

— Миссис Магуайр уехала на север, чтобы показаться своему врачу в Балтиморе. Пожалуйста, будьте покладисты. Вся моя карьера зависит от вас.

Пан сел на дорожку, посыпанную дроблеными ракушками. Он взял горсть ракушек, пососал их и выплюнул.

— Пахнет нефтью, — сказал он. — И все же мне хочется устричных ракушек. Что это, нехватка кальция в организме, доктор?

— Я возьму это на заметку, — сказал доктор Бедоян. — Может быть, мы попробуем принимать глюконат кальция. У него вкус как у конфет, Пан.

— Она… он, кажется, слушается вас, доктор, — молвил генерал Магуайр. — Не могли бы вы вразумить его? Если теперь не все пройдет гладко, меня уволят в отставку, разжаловав в полковники.

Доктор Бедоян пожал плечами.

— Скажите мне, генерал, — спросил Пан, — могли бы вы съесть больше, если бы у вас на каждом плече было по две звезды вместо одной? Могли бы вы больше выпить или меньше страдать с похмелья? Могли бы у вас быть две молодых жены вместо одной старой?

— Черт побери, вас бы хоть на недельку ко мне в подчинение рядовым, Мем, — ответил Магуайр.

— Меня зовут Пан Сатирус. Для всех, кроме моих друзей, я мистер Сатирус.

Генерал поджал тонкие губы и сквозь стиснутые зубы процедил:

— Ладно. Мистер Сатирус. Однако пошли. Нельзя заставлять ждать таких людей. Их не заставлял ждать еще ни один человек на свете.

— Я не человек, а простой шимпанзе.

— Так точно, сэр. Вы простой шимпанзе.