Пандемия

– Устроить такое сложно, потому что чума убивает все на своем пути, как грызунов, так и блох. Стратегия бактерии поистине замечательна. Делясь, она насыщает желудок блохи. Тогда мы говорим о блокированной блохе. Таким образом, блокированная блоха не переваривает пищу и постоянно голодна. Она принимается кусать все, что может, чтобы поесть, заражая здоровых грызунов. Эти здоровые грызуны заболевают и умирают быстрее, чем блохи, за несколько дней. Тела остывают, а поскольку блохи любят только теплую кровь, они перебираются.

– И, стало быть, заражают других особей.

– …пока сами не умрут от голода. Они умирают, но свое дело они сделали: обеспечили выживание и распространение бактерии. Таким образом передается чума. Это настоящий биологический убийца, способный разрушить любую иммунную систему. В том числе и нашу.

Все трое обливались потом под комбинезонами. Себастьен Садуин снял запотевшие очки.

– На мой взгляд, вот как работает эта «ферма»: шприцем берут зараженную кровь у больных крыс и заливают ее в кормушку. Кормушка такого типа обеспечивает очень жесткий контроль над блохами, позволяет подсчитывать их и, главное, не допустить, чтобы они выпрыгнули или затерялись в шерсти живого или даже мертвого животного. Вы только представьте, если хоть одна выберется из этого вивария…

Да, это Николя легко мог себе представить. Достаточно одной, чтобы разразилась мировая санитарная катастрофа.

– …Так, питаясь, здоровые блохи становятся зараженными. Бацилла делает их вечно голодными. Через несколько дней кормушку меняют, дают им шкурку со здоровой кровью, взятой у здоровых особей. Эта кровь, в свою очередь, заражается, и ее впрыскивают здоровым крысам, у которых развивается болезнь, что позволяет бактерии спокойно размножаться в их организме. И цикл начинается сначала…

Николя потер лоб рукавом комбинезона:

– Это сложно.

– Наоборот, очень просто. Не нужен ни микроскоп, ни питательные растворы, ни совершенное оборудование. Всего лишь несколько пробирок, достаточно здоровых крыс, блохи… Но само собой разумеется, тот, кто создал эту подпольную лабораторию, – профессионал. Ученый, который в этом разбирается, умеет манипулировать без страха, знает циклы репродукции блох и всю механику развития бактерии. Надо быть очень организованным и скрупулезным, чтобы избежать распространения бактерии, с которой обычно имеют дело только в ультрастерильных лабораториях.

Николя думал о Человеке-птице, в маске с клювом, убийце Камиль. Кровожадное чудовище, импульсивная натура, быть может, один из тех, кто работал в канализации. Полицейский плохо представлял себе, чтобы он мог создать эту лабораторию. А Эрве Кремье? Блестящий профессиональный врач, по словам Амандины, специалист по болезням, связанным со сточными водами. Он должен разбираться в микробах, но такая лаборатория – не слишком ли для него? Так, может быть, все это устроил Человек в черном? И здесь осуществлял свои самые дьявольские замыслы? Или он со своими двумя подручными основал эту окаянную «ферму» и передал ее потом в руки Кремье и Человека-птицы?

Николя посмотрел на виварии:

– Где практикуют такое разведение блох для изучения бактерии?

– Если говорить о чуме, есть лишь несколько мест в мире, где ее еще изучают таким образом – вживую, можно сказать. Разумеется, это делается не в таком масштабе – блох гораздо меньше – и в условиях куда большей безопасности: в Институте Пастера в Лилле и в Форт-Детрике в штате Мэриленд… Есть подозрения, что еще некоторые страны тоже в прошлом использовали эту технику. Япония, Россия и другие, но это дела давние.

– Какова цель этой лаборатории? Распространить чуму?

– Я бы очень удивился, будь это только в исследовательских целях.

– А как? Как распространяют эту бактерию?

Садуин задумался.

– Если бы мне требовался максимум жертв в минимум времени, я вырастил бы максимум здоровых блох, инфицировал бы их всех одновременно, кормя зараженной кровью, выждал бы четыре необходимых дня, чтобы они стали наиболее заразными, и выпустил бы в месте большого скопления людей: на вокзале, в аэропорту, в торговом центре. Голодные блохи кусали бы любое попавшееся им теплокровное животное и умирали через сорок восемь часов. Через неделю у людей во всей Франции, а то и во всем мире обнаружилась бы болезнь.

У Николя оставалось еще много вопросов, но сил больше не было. Все смешалось в его голове, это было слишком ужасно, слишком убийственно, слишком бесчеловечно. Он ощутил слабость, вдруг подумав о Камиль, и пошатнулся. Жакоб поддержал его.

– Выходим, дезинфицируемся. Сделаем нашу работу здесь, возьмем пробы, отправим блох на анализ в Пастер и Сен-Луи… Надо действовать быстро.

Выйдя из лаборатории, Себастьен Садуин обратился к коллеге, стоявшему рядом с двумя большими закрытыми сумками:

– Распыляем инсектицид для блох и СО_₂ с дозой изофлюрана для крыс. И хорошенько. Чтобы ни одного живого существа здесь не осталось через полчаса.