Пандемия

Фонг послал ей воздушный поцелуй:

– Какой прогресс, Амандина. Раньше нас разделял плексиглас в три сантиметра толщиной, а теперь пластиковая пленка всего в несколько миллиметров. Скоро ничего не останется. Мы будем свободны, ты и я.

– С головой у меня было не все в порядке, да?

Фонг сжал губы. Он долго смотрел на нее, не двигаясь. Амандина чувствовала, что ему надо сказать ей что-то важное, но он молчал. С печальным лицом он направился к выходу и скрылся за дверью.

У него вдруг защекотало в ноздре. В коридоре он приподнял маску и чихнул. Огляделся, убедившись, что никто его не слышал, и в последний раз посмотрел на запертую дверь палаты Амандины.

В эту минуту он понял, что никогда больше ее не увидит.

93

Обыск у Кремье шел уже добрых два часа, когда Николя присоединился к своим людям. Его выбор был сделан, он официально вернулся к своей должности. Он решил вымотаться на земле, чтобы работа и усталость притупили боль, биться, сколько позволят силы. Ламордье прекрасно понимал: то, что сыщик имеет личный интерес, для расследования не подарок. Но кто знал досье лучше Николя? Так что окружной комиссар поставил условие: пока никакого служебного оружия и, куда бы Белланже ни пошел, его всегда будут сопровождать.

Обыск у врача мало что дал. Жак Леваллуа оставил у входа четыре больших металлических ящика с деловыми бумагами, в которых еще предстояло разбираться. Где-то на верхнем этаже гудела дрель.

– Это дом господина Кто-Угодно, – объяснил Леваллуа. – Есть даже собака, ее заперли в кухне, йоркшир. Бертран наверху со слесарем вскрывает сейф.

Надев латексные перчатки, Николя подошел к книжному шкафу рядом с телевизором. Много классики, книги по истории, по музыке. Никаких медицинских трудов. Он поднялся по лестнице и вошел в спальню. Сейф был встроен в стену. Большая картина – лесной пейзаж – стояла в изножье кровати. Письменный стол в углу, на нем ноутбук. Подошел Бертран Казю, ему пришлось кричать, чтобы перекрыть оглушительный гул дрели. Он указал на стол:

– Я заглянул в компьютер Кремье. Навигатор SCRUB установлен, но на первый взгляд нет ничего компрометирующего. Ни открытых окон, ни какого-либо общения. Опять этот окаянный Darknet с его анонимностью.

Письменный стол, большой, из массивного дерева, с ящиками, стоял слева. На подносе в беспорядке – стаканчик для карандашей, ножницы, самоклеящиеся листочки. Николя открыл ящики – там были только бумаги и канцелярские мелочи. Он наклонился и поднял мусорную корзину.

– Она была пуста?

– Да. Все мусорные ведра, кстати, пусты.

– Очень аккуратный…

Николя подвигал мышку ноутбука. Рабочий стол тоже чистый, функциональный. Он поискал почтовый ящик, но тщетно: вероятно, Кремье пользовался почтой Darknet. Гул дрели вдруг смолк. Слесарь положил тяжелый инструмент на пол и с удовлетворенным видом потянул на себя дверцу сейфа.

– Открыто. Работенка была не из легких.

Убедившись, что замок не защелкнется, он собрал свои инструменты, пожал руки двум полицейским, перекинулся с ними парой слов и ушел. Николя подошел и открыл дверцу. Внутри, посередине, в окружении дорогих драгоценностей и небольшого количества наличных денег, стояло письмо на подставке. Николя всмотрелся внимательно, и в груди у него все сжалось. Цвет, текстура, плотность… Он осторожно приподнял подставку. Поверхность письма, очень белая, затрепетала. Сыщик повернулся к своему подчиненному:

– Это… на том же материале, что и письмо, которое я получил больше года назад. Человеческая кожа.

Бертран Казю стиснул зубы и ничего не сказал. Полоса кожи, прошитая по краям черной ниточкой, была натянута на рамке, точно произведение искусства. Письмо было написано от руки, изящным почерком, тушью, как и в первый раз.

Наверху стояла дата. 28 ноября 2013, прошлый четверг, – как раз перед тем, как они взяли хакера. Николя и Бертран прочли одновременно вполголоса.

Дорогой Эрве,

хорошо иногда взяться за перо и вынырнуть ненадолго из глубин виртуального мира. Не будем забывать, что изобретение письменности часто использовалось, чтобы отличить доисторические времена от исторических, примата от мыслящего существа. Не станем же от нее отрекаться и понесем ее так далеко, как только сможем. Это одна из редких ценностей, которую мы должны сохранить от этого прогнившего мира.

Надеюсь, что вы оцените качество материала, который я использую только по особым случаям. Когда-нибудь я объясню вам его происхождение. Вы посмеетесь.