Пандемия (СИ)

Они лежали на её узком диване, тесно прижавшись друг к другу, и хотя утро уже было не за горами, и оба устали, целовались и любили друг друга, ведь это была их первая брачная ночь. Павел был рад как никогда, он нашел свое счастье и верил, что жизнь будет прекрасной, и никакие беды и грозы не смогут помешать ему, быть счастливым, и сделать такой же счастливой Лизу.

* * *

Перейдя работать на Петровку, он стал заниматься делами, которые передавались из районных отделений и становились делами городского значения. Дело, которое явилось причиной его перевода на новую работу, постепенно забылось, из-за отсутствия каких либо фактов, и перешло в разряд нераскрытых преступлений и тяжким грузом висело на отделе, где он работал. Нет, нет, да всплывали какие-то новые подробности, обусловленные свидетельскими показаниями друзей потерпевших ребят, с которыми месяца два после перевода на Петровку занимался Павел. Выяснились некоторые имена, приметы подозреваемых, и что самое важное, Павлу удалось установить личность главного подозреваемого. Это был некто Логачев Аркадий Викторович.

Все встало на свои места, когда из множества фотографий Гладышев мгновенно узнал лицо этого «очкастого», как он его назвал, доктора. Беседа с врачами, работавшими вместе с ним на прежнем месте работы, дали ясное представление о нем. Вскоре всплыли факты по делу, которое проходило в Санкт-Петербурге, за полтора года до этого, где Логачев, чудом избежал ареста и вскоре исчез. Все было ясно, за исключением одного — где теперь искать его и чем он занимается? Вряд ли, после столь большого провала, он рискнет снова заняться тем же? А раз так, то, стало быть, либо ляжет на дно и осядет где-нибудь в небольшом городе, либо попытается сменить фамилию и заняться новым делом. Хотя, не исключен вариант, что он просто сопьется, не найдя выхода в реализации своих амбиций, которые переполняли его, как заявил заведующий отделением больницы, откуда Логачев уволился несколько лет назад.

Итак, личность «очкастого» была установлена, а вот где его искать, повисло в воздухе. Логачев был объявлен во всероссийский розыск и на этом дело застопорилось. Казалось, что оно так и зависнет на многие годы, прежде чем, как выразился капитан Волин, его труп не всплывет случайно в каком-нибудь деле и тогда можно будет закрыть его и сдать в архив. Однако по прошествии двух месяцев, новые события привели к тому, что, казалось бы «дохлое» дело, снова дало о себе знать и весьма странным образом.

Волин заглянул в кабинет, когда Павел сидел за столом и читал рапорты по делу, которым они занимались непосредственно с капитаном.

— Привет. В три пятнадцать у начальства совещание. Тебя касается тоже.

— С чего вдруг?

— Не знаю, Людмила предупредила, что всю нашу группу полковник желает видеть в полном составе.

— Как считаешь, разгон учинять будет?

— Как знать, но ордена раздавать и повышения вряд ли, а ты что, уже погоны припас?

— А то, я решил, чем у тебя под началом ходить, сразу майора попрошу, а то так и до пенсии ходить в лейтенантах буду, — с юмором ответил Павел.

— Молоток, ты их в портфельчик сунь на всякий случай. Если что, сразу в кабинете обмоем, — в тон ему предложил Волин.

— Точно, и складной стаканчик захвачу, а то вдруг у начальства стаканов на всех не хватит. Ладно, понял, через час буду, ты сейчас куда?

— Я тут еще с экспертом поговорю и вернусь.

Через час Павел открывал тяжелую дубовую дверь в кабинет полковника Сабресова. Тот сумрачным и одновременно дружелюбным голосом пригласил Павла пройти в кабинет. Через пару минут, когда все собрались, он начал совещание.

— Так что, похвастаться нечем? Сколько «дохлых» дел на отделе висит? А мы рады радешеньки и ждем, когда нам ордена и звания за это дадут? Ладно, это я так к слову, чтобы вы не особо расслаблялись. Я вас не для этого сюда пригласил. Разговор есть, — он обвел собравшихся взглядом и произнес:

— Вот господа-товарищи, информацию мне передали. Почему я вас так назвал, потому, как инфа из-за бугра пришла, а мне её из ФСБ переслали для оказания оперативной помощи. Для этой цели решили нас привлечь, поскольку, как говорится, отдел наш имеет заслуги, а потому и нас вспомнили, когда помощь понадобилась.

Полковник открыл лежащую перед ним папку и выудил из неё лист: