Пандемия в зените

– Ладно, это связано с войной? – допытывалась Лисицина, пытаясь нащупать отгадку.

– Нет.

– Может это про «Титаник»?

– Ох ё, интересная версия, но снова нет.

Незаметно пролетело двадцать минут. Девушки сыпали десятками вопросов, а Макс уже как робот отвечал «нет» и очень редко «да». Лена тихо улыбалась в углу, зная ответ, и слушая, как бесятся в темноте подружки.

– Ладно, Макс, у меня уже голова болит больше чем от городов. Какой ответ? – простонала Катя, не в силах больше думать.

– Нет-нет погоди, – не сдавалась Маша, – это было в России, так?

– Да, я уже говорил.

– Это татаро-монгольское иго?

– Неплохая попытка, но… НЕТ!

– Но это происходило примерно в то же время?

Макс задумался и немного неуверенно ответил:

– Примерно да. Но раньше, это моя последняя подсказка.

– Земля, добро, люди. Земля, доб… добро, – повторяла в полголоса Воробьева.

– Есть-то как хочется, – вздохнула рыжая, уже почти признав поражение.

– Подожди, я что-то такое помню из истории, как там: аз, буки, веди… что-то еще и на «д» – добро.

Раздались тихие аплодисменты из угла Лены.

– Ура. Наконец-то, – выдохнул Макс и объяснил подробнее:

– Это кириллица. Жили такие чуваки – Кирилл и Мефодий, они старословянский алфавит придумали. И каждой букве слово соответствовало. Как сейчас в азбуке. «А» например арбуз и так далее. З – Земля, Л – люди, Д – добро – это буквы кириллицы, но потом алфавит переработали и все это исчезло.

– Ну, это мы уже знаем… блин, как же я не догадалась! А еще на журналистику хотела поступать, – разозлилась на себя Лисицина и надулась в своем углу.

Вдруг все в кузове почувствовали, как машина начала тормозить, и через несколько мгновений остановилась. Раздался скрип открывающегося засова, затем распахнулась дверь. Друзья зажмурились от резкого света и услышали голос Андрея:

– Банда, на выход, будем обед мудрить!

Эпизод 73. Лесоповал

На следующее утро после разговора с Беркутом профессора разбудили очень рано. В домик к Альберту Борисовичу зашел доктор Макарыч, осмотрел его и отстегнул наручники:

– Просыпайся. У нас принято с рассветом начинать рабочий день. Через полчаса с мужиками едешь на лесозаготовки. В столовой уже дают завтрак. Вот твоя одежда, бабы ее постирали и зашили. Нового костюма сейчас выделить не можем, у нас тут рядом супермаркета нет.

Хаимович с трудом протер глаза, поднялся с кровати, оделся и вышел из лазарета. Вчерашние слова Беркута про дождь уже сбывались, на улице слегка моросило. Ученый морщился от неприятного ветра и растерянно смотрел по сторонам. Если бы Альберта Борисовича попросили назвать худшее утро в его жизни, это вполне могло претендовать на победу.

В поселке уже кипела работа. Два мужика равнодушно прошли мимо профессора с охапками дров. Толстая хмурая тетка тащила куда-то два больших ведра воды. Беззубый дед с красным носом безуспешно пытался завести старый трактор. Из печных труб поднимался серый дымок, который почти сливался с небом. Вокруг всего поселения стоял высокий прочный забор из свежесрубленных бревен и подручного материала.

Альберт Борисович не сразу сообразил, где находится общая столовая. Он спросил у проходившего мимо парня в порванной тельняшке, и тот указал на одноэтажный дом из бруса с черной покатой крышей. Профессор зашагал быстрее, открыл дверь и увидел большую комнату, которая освещалась только тусклым утренним светом из окон. Посередине стояло несколько столов, стульев и грубо сколоченных лавок. Около двадцати человек торопливо ели с угрюмыми лицами. Пахло кислыми щами и чесноком.

Вдруг Хаимович увидел Таню, которая в это время убирала грязную посуду с одного из столов. Ученый быстро подошел к девочке и взял ее за руку:

– Привет…

– Вас отпустили? Мы уходим? – обрадовалась малышка.

Но наставник тут же шикнул на нее и стал говорить шепотом:

– Тссс, тихо. Нет, мы тут вроде пленников, за нами следят. Никто не должен знать, что мы хотим сбежать. Но я придумаю, как нам выбраться. И не называй меня на ВЫ. Называй меня папой, если тебе не сложно. Сейчас так надо.

Девочка тоскливо вздохнула и поджала губы:

– Я так и думала. Они нас не хотят отпускать.

Альберт Борисович осторожно покосился на людей за ближайшим столом.

– Вы же не ели? Ой, ты же не ел… папа, пойдем со мной, – Таня повела наставника в другую комнату, которая служила кухней. Профессор молча повиновался и пошел следом.

– Баба Зина, дайте еще порцию… пожалуйста, – скромно попросила малышка, взглянув на «отца».

Горбатая старуха подняла голову и, недовольно осмотрев ученого, пробормотала:

– Батя что ли твой соизволил подняться? Ну на, ешь. Другого не осталось, – она протянула тарелку с жидкой овсяной кашей, два куска хлеба и чай без сахара, где вместо заварки плавали листья смородины и рябины.

– Спасибо, – коротко ответил ученый, взял свой завтрак и отправился в обеденный зал.