Пандемия

Николай засмущался, поскольку понял, что к своему стыду ни разу не был в Пушкинском музее, а когда они от школы посещали Третьяковку, то ходил по залам, мысленно думая, как бы поскорее отсюда слинять и смотаться в буфет.

— Чего молчишь?

— Так ничего. Был, конечно.

— А я вот не был. И Мавзолей только на картинке, да по телеку видел.

— Подумаешь Мавзолей. Я сам там ни разу не был. Мумия и мумия, лежит себе, кайфует как Тутанхамон.

— Как кто?

— Тутанхамон, царь такой Египетский.

— А… Слушай, а ты в самом центре в Москве живешь?

— Скажешь тоже. В центре жить хорошо, но с другой стороны, там и дворов-то настоящих нет. Кругом конторы, да магазины, везде тачки крутые понатыканы, не пройти, ни проехать. А у нас называется, спальный район. Кругом жилые дома, гаражи, да ракушки. Зато железка рядом и место отличное, где можно после школы потусоваться, пивка дернуть, девчонок покадрить, ну и вообще, место классное.

— Здорово. У нас тоже хорошо. Дом трехэтажный, говорят, сразу после войны немцы пленные строили. Правда, квартиры коммунальные, зато комнаты большие и потолки высокие. И двор хороший, и вообще отлично у нас, не то, что в Москве.

— А с чего ты решил, что у нас в Москве хреново?

— Да так, посмотришь телек, то взорвут где, то убьют кого, народу тьма, машин тоже. Не знаю, мне кажется, у вас там свихнутся можно.

— А я Москву даже на Париж не променяю.

— Париж, сказал тоже. А ты был в Париже?

— Не был я нигде, ни в Париже, ни в Пушкинском музее.

— А говоришь, был.

— Соврал. В Москве живу, а кроме, как в Третьяковке и цирке, нигде не был.

— А в Большом театре был?

— И в театре не был. На елку ходил в Лужники и Олимпийский.

— Тундра ты. Жить в Москве и нигде не побывать.

— Веришь, выберусь отсюда, по всем музеям пройдусь, чтобы на всю жизнь запомнить. Может и не пригодится, но хоть знать буду, что есть такой музей и я в нем был.

— Ну, ты даешь.

— Чего даешь?

— Надеешься отсюда выбраться.

— Надежда умирает последней.

— Песня или собственна мысль?

— А черт его знает, песня, по-моему.

— Ладно, пойду, посплю, и тебе советую.

— Уснешь тут.

—----

— Докладывайте, — произнес майор Дроздов, и по-привычке, выработанной с начала службы в милиции, убрал в ящик стола лежащую перед ним папку с делом.

— Да особо нечего, товарищ майор.

— Плохо, что нечего. А все же, хоть какие-то зацепки есть?

— Так, предположения.

— Давайте хотя бы с предположений начнем, глядишь, ниточка появится.

— Я запрос сделал по аналогичным заявлениям граждан за последние несколько месяцев по городу.

— И что?

— Картина следующая. Из пропавших, входящих в возрастной ценз от пятнадцати до двадцати, попадает сорок два человека. Из них восемнадцать найдены. Дела закрыты, так как собственно похищения не было, просто паника родителей. В остальных случаях, картина тоже различная. Три случая, где имело место похищение с целью выкупа. По ним велись следственные мероприятия и во всех случаях, удалось задержать преступников. Впрочем, это и понятно, те, кто не обращался к нам, сами решили эти проблемы, заплатив выкуп. Есть несколько дел, где обращались через несколько дней после пропажи, но это, как правило, контингент из разряда неблагополучных. Сильно пьющие, нигде не работающие, и так далее. Поэтому, проанализировав оставшихся, получается, что есть еще шесть случаев, дела по которым зависли, по причине, что пропавшие так и не были найдены.

— Они в розыске?

— Да.

— А по базе не просматривали, никто из пропавших через больницы, морги не проходил?

— В том-то и дело, что нет. Дела висят мертвым грузом.

— А хоть какая-нибудь связь между ними наблюдается?

— Вы имеете между пропавшими?

— Да.

— Трудно сказать. Все из разных семей и по уровню достатка и прочему. Только…

— Так, значит, что-то нащупали, верно?

— Да не совсем нащупал, товарищ майор. Скорее предчувствие, совсем маленькое.

— Так-так, говорите.

— Вот посмотрите, — Павел разложил перед майором фотографии шести подростков, юношей и девушек разного возраста, считающихся пропавшими без вести в разный период за последние пять месяцев.

— И что скажете? — произнес майор, взяв фотографию симпатичной блондинки лет восемнадцати.

— Вот я тоже так смотрел на эти фото и думал, есть ли какая связь между ними или нет? Все учатся, кто в школе, кто в институте или колледже. Семьи, в которых они живут, разные. Вот этот, к примеру, — Лебедев взял фотографию спортивного вида молодого парня, — из обычной семьи. Отец работает, — он повернул фотографию оборотной стороной, на которой мелким шрифтом были написаны данные, и прочел, — Отец — главный менеджер фирмы ООО «Вилькамп», мать, бухгалтер. Или взять вот эту девушку, — Лебедев положил и взял со стола другое фото, — Отец подполковник, работает в Министерстве обороны, мать, учительница начальных классов общеобразовательной школы. Ни каких-то там новых русских, так обычные семьи. Кто-то живет лучше, кто-то хуже, как и все в наши дни.

— Так что же их может объединять?

— Я вот подумал, правда, мысль уж больно крамольная.

— Давай выкладывай, разберемся, крамольная она или нет.