Пандора

В этот момент мимо них по булыжной мостовой с грохотом проезжает карета, чьи колеса громко дребезжат на рессорах. Эдвард поднимает глаза на карету и обомлевает.

– Дора, ты видела?

Но карета уже далеко, и Дора устало зевает в ладонь.

– Что видела, Эдвард?

– Старика. В окошке.

Дора видит, что Эдвард прилип взглядом к карете, и трогает его за руку.

– Эдвард, что там?

Он отвечает не сразу.

– Ты не помнишь, не встречался ли тебе, а может быть, твоим родителям, старик с длинной седой бородой и голубыми глазами? Поразительно голубыми?

Дора задумчиво нахмуривается. Выражение ее лица говорит ему, что, судя по описанию, старик ей знаком, но потом она вздыхает и отрицательно качает головой.

– Я никогда с таким не встречалась. Во всяком случае лично. Возможно, мои родители, но… – Она внимательно смотрит на него. – Когда мы только познакомились, ты мне рассказывал, что с тобой беседовал некий джентльмен, который уверял, будто знает меня.

– Да.

– Это тот самый джентльмен?

– Да.

– Так я и думала.

Он обнимает ее, привлекает к себе. Они сидят так, обнявшись, какое-то время. Эдвард нюхает ее пропахшие дымом волосы.

– Я хочу знать, что он там искал, – тихо говорит Дора, уткнувшись ему в грудь.

– Дора, – Эдвард пытается ее отговорить, но она отшатывается, встает и тянет его за руку через улицу – в магазин.

– Мне надо это узнать, Эдвард!

Войдя внутрь, она выпускает его руку. Отворачивается и решительно шагает через торговый зал, а Эдвард следует за ней, мимо вывороченных половиц, к подвальным дверям.

– Осторожно! – предупреждает он.

– Нет никакой опасности, – отзывается Дора, ступая на лестницу, – ты же сам сказал.

Эдвард не может с ней спорить, но все равно старается не отставать и идет, вытянув вперед руку на тот случай, если Дора оступится и начнет падать вниз, но ступеньки прочны, и, спустившись донизу, они осматриваются.

Стены подвала почернели. Письменный стол обуглился, а несгораемый шкаф Брама – Эдвард смотрит на него с содроганием – покрыт слоем сажи и пепла. Даже свечи в подсвечниках-блюдцах все еще горят, а пифос…

Цел-целехонек.

Как Эдвард и предполагал.

Дора во все глаза смотрит на пифос, но ничего не говорит. Похоже, она тоже смирилась с мыслью, что этот величавый сосуд обладает загадочным свойством «выживать» в любых условиях.

Она отворачивается.

– Вон там, Эдвард, – говорит Дора и манит его к порушенной стене, где на куче обломков каменной кладки валяется черная, обугленная кирка.

– Иезекия пытался пробить стену. Зачем?

Эдвард опасливо скользит взглядом по камням.

– Полагаю, потому что за этой стеной находится нечто, что он хотел заполучить.

Дора кивает.

– Он говорил, что подслушал разговор моих родителей, которые обсуждали сокровище, но не сказали, где оно. Что, если они спрятали сокровище прямо у него под носом?

По спине Эдварда пробегает холодок предвкушения.

– Потайное помещение!

– Потайное помещение, – эхом отзывается она. – Но он не смог туда попасть.

– И почему?

– В самом деле, почему? А ну-ка, помоги мне.

– Как помочь?

Но она уже проводит рукой по стене – по ее уцелевшим участкам, – и вдруг он все понимает.

– Маменька ни за что бы не стала утруждаться такими сложностями. Иезекия пытался пробить стену, потому что ему нечем было открыть потайную комнату надлежащим образом.

Эдвард подходит к стене и встает рядом.

– То есть мы ищем замок?

– Хм, да, замок. Но обычный замок – это слишком очевидно. Нет, тут что-то другое…

Эдвард проводит пальцами по стене, все еще теплой от огня, прочерчивая следы на закопченных камнях. Замирает. И, воодушевившись, принимается ладонью расчищать кладку, стараясь удалить как можно больше сажи, а Дора затаив дыхание наблюдает за его действиями, и ее охватывает восторг.

– Да, – шепчет она, – продолжай! – И он продолжает, хотя всего через несколько минут его воодушевление проходит. Он просто копошится в саже – и все!

Но затем…

– Эдвард!

Взгляд Доры падает на нижнюю часть стены, что вровень с его коленями. Оба нагибаются и вглядываются в обычное на первый взгляд овальное углубление в камне.

– Что это?

Дора боязливо протягивает кончик пальца к стене, вжимает его в углубление и снова убирает.

На подушечке пальца отпечатался черный овал лица.

Лица бородатого мужчины.

– Невероятно, – выдыхает Эдвард.

Дора переводит взгляд на него. Она улыбается. И он ловит себя на мысли, что впервые видит ее искреннюю улыбку.

– Ты знаешь, кто это?

– Тот самый старик, – отвечает он не задумываясь, словно иного ответа и быть не может.

– Эдвард… Ведь это Зевс!

Он глядит на нее с недоумением.

– Я не понимаю.

– Ключ! – Эдвард глядит все так же недоуменно, и тогда она выпрямляется в полный рост. – Смотри сам! – Дора шагает к несгораемому шкафу, вынимает торчащий из замка ключ и передает ему.