Пани сумасбродка (СИ)

- Национальная кухня тоже достопримечательность, - не разделял моего энтузиазма Макс, - и я до сих пор в себя не приду после церковного органа, который ты меня в Париже слушать заставила. И чего ты ржёшь? – воскликнул он возмущённо, - что я сказал смешное?

- Ничего, - отвела я глаза, и сдавленно фыркнула, - что мне с тобой делать?

- Не надо ничего делать, меня всё устраивает, только не сбей наших детей с пути истинного.

- Лиза не станет врачом, ты меня не переспоришь, - сложила я руки на груди, - я не хочу, чтобы моя дочь стала циничной. Если у неё будет талант, как у Василинки, я буду его развивать. Отправлю в какую-нибудь специализированную школу помимо обычных занятий.

- Медик – очень хорошая профессия, - Макс опять стал злиться, - у нас все в семьи милиционеры и врачи.

- А у нас в семье юристы, военные, и люди искусства, и не спорь со мной. Я тебя уже спрашивала, любишь ли ты свою профессию? И что ты мне ответил? Что сам не знаешь. Выбрал из уже готового, сам же сказал, что в обморок от вида крови падал. Падал? – с напором спросила я.

- Падал, - со вздохом ответил он.

- У тебя дед кто был по профессии?

- Они оба с бабушкой врачи, на работе познакомились, влюбились, и больше не расставались, пока дед не умер. Дедушка был гениальным хирургом, даже лучше бабушки, его « золотые руки » звали. У бабушки в квартире до сих пор хранятся его награды, грамоты, и тому прочее.

- А как его звали? – заинтересованно спросила я, - подожди, судя по отчеству твоей матери, она назвала тебя в его честь. Верно?

- Верно, - Максим кивнул головой, - Лансеров Максим Максимович, гений в своём роде.

- Я слышала эту фамилию, - задумчиво проговорила я, - знаешь, на детях гениальных людей природа часто отдыхает.

- Действительно, - с усмешкой ответил Макс, - а уж на мне она лихо отдохнула, чётко и наотмашь.

- Так что ты мне хорошего по поводу детей скажешь?

- Давай ещё малыша заведём, - подмигнул он мне.

- Понятно, все мысли только в одном направлении, - и я уселась на него, обвив ногами талию, - пока ты не начал меня раздевать, предупреждаю, я не дам тебе давить на детей, когда они вырастут.

- Хорошо, будем решать проблемы по мере их поступления, - и он ловко подмял меня под себя, перекувырнув на спину.

Про ужин мы позабыли, заснув, и проснулись в четыре часа утра, от звонка будильника.

- Мракобесие, - со стоном сказал Макс, - сколько сейчас времени?

- Четыре, - посмотрела я на часы, - вставай.

- Обалдеть, - сел он на кровати, и стал натягивать джинсы, а я попыталась выпутаться из простыни, запуталась, и упала с кровати.

Макс поставил меня на ноги, мы быстро оделись, и я вытащила комбинезоны.

- Я даже не представляю, как это одевать, - оглядел он свой новый наряд, но всё повторил за мной, и мы вышли на улицу, при полном параде, и с сачками.

У моря уже было полно людей, все ждали прилива, и копошились во вчерашних кучах, а я уселась на дюну, и закурила сигарету.

- Ты же настынешь, - возмущённо воскликнул Макс, - и брось сигарету!

- Отстань, не лишай меня этого удовольствия.

- Мракобесие, - он порылся в карманах, - держи, - он протянул мне пачку с печеньем в шоколаде, - не смей курить на голодный желудок, это ужасно вредно.

- Какой ты заботливый, - я захрустела печеньем, - бываешь по праздникам.

- А ты язва, - Максим покосился на меня, - бываешь по будням, - и тоже захрустел печеньем.

И вот начался прилив. Волны вздымались до небес, самая настоящая стихия, ветер, и морские брызги, но вскоре всё стихло.

Остались лишь горы мусора на поверхности воды, и все присутствующие бросились в море. В комбинезонах в основном местные, да мы с Максом, смогли забраться как можно дальше, а потом я оставила Макса на берегу, сторожить выловленные кучи, и полезла уже сама.

Вдали виднелась такая завлекательная куча, но добраться до неё не представлялось возможным, если только вплавь.

Но дул сильнейший ветер, и это было крайне опасным, поэтому даже местные не решались туда лезть.

- Слушай, - вдруг услышала я сбоку разговор, - давай, я привяжу тебя за верёвку, и ты её достанешь, - и во мне зубами клацнула жадность.

Конечно, я поступила в своём излюбленном стиле, сначала откаблучу номер, а уж потом подумаю, стоило ли так поступать. И я рванула в море, отчаянно гребя руками, и преодолевая стихию. Вслед мне неслись крики. На русском языке, и на польском, и международные ругательства.