Пани сумасбродка (СИ)

Когда я вернулась в купе, то обнаружила, что все спят. Мужчины на верхних полках, Машка на нижней. Вторая нижняя была свободна, и я легла на неё.

Мысли разлетались в разные стороны, и голова шла кругом, мне стала ясна, наконец, вся афёра.

Я перевернулась на другой бок, и мгновенно улетела в страну морфея.

На перроне нас ждал Иван Николаевич, стоял, прислонившись к моему джипу, и оглядывался по сторонам. Нас он увидел почти сразу, и бросился помогать.

Взял у меня сумки, и стал загружать багажник.

- Слушайте, откуда вы столько янтаря взяли? – возмущённо воскликнул он, когда мы уложились, и он сел за руль.

- Выловили, - пояснила я, и свёкр недоверчиво покосился на меня, - честно, - и засмеялась, - я это из моря вытащила.

- И что ты со всем этим богатством делать будешь? – спросил он, ловко лавируя между машинами.

- Ювелирку, - ответила я, - а как там дети?

- Спят в кроватках. А у меня щека скоро дёргаться будет от занятий Василисы, я ребят на пиво позвал, футбол хотели посмотреть, а Нуцико меня и слушать не хочет. Мы так наслушались классики, что теперь мои коллеги долго ко мне прийти не захотят. Почему она не может заниматься утром?

- Потому что утром у Василинки танцы, - сверкнула я глазами, - вечером школа не работает, и учителя по языкам тоже.

- И поэтому я должен слушать её пируэты на пианино? – хмыкнул Иван Николаевич, - и на арфе? И её пение?

- И на теорбе! – фыркнула я.

- Это что за зверь? – вытаращил глаза Иван Николаевич.

- Это лютня, устаревшее название, - улыбнулась я, - знаете, что это такое?

- Понятия не имею.

- Разновидность балалайки, скруглённая с оборотной стороны.

- Понятно, - покосился на меня Иван Николаевич, и остаток пути мы проделали молча.

Дома ко мне тут же бросились кошки, собаки, я их стала гладить, потом примчалась Василинка, и я подхватила дочку.

- Так здорово! – вопила она, - мамочка, я страуса играю.

- Может, Штрауса? – засмеялась я.

- Точно, Штраус, - закивала прелестным личиком Василинка, и смоляные кудряшки, обрамляющее её белокожую мордочку, растрепались.

Дочка у меня удивительно красивая, думаю, годам к двенадцати-четырнадцати у неё от кавалеров отбоя не будет. Белая кожа, роскошные локоны, кудряшки, кажущиеся картинными, курносый носик, усыпанный веснушками, ямочки на щёчках, и родинка над верхней губкой.

Последнюю она получила от меня. Впрочем, и ямочки, веснушки, и все вышеперечисленные качества тоже.

- Ты у меня молодец, - вздохнула я.

- Тётя Нуца говорит, что я обязательно стану великой, - докладывала по-детски непосредственная Василинка, - певицей, или музыкантом.

- Конечно, солнышко, - засмеялась я, и отпустила малышку.

Василинка с топотом помчалась по дому, а я отправилась в кабинет. Первым делом убрала в тайник янтарь, созвонилась с ювелиром, переговорив с ним, набрала номер Марата.

- Привет, у меня к тебе ответственное поручение, - с места в карьер, заявила я, и, без лишних предисловий, договорилась с ним о завтрашней встрече.

- Как там море? – спросил на прощание Марат.

- Отлично, - бодро отозвалась я, - плещется. Кстати, как там Александра Олеговна?

- Она пришла в сознание, я только сегодня утром звонил, - ответил он.

- Замечательно! – возликовала я, - тогда завтра, в половине одиннадцатого, начнём операцию.

- Слушай, я как-то побаиваюсь, - осторожно сказал Марат, - а вдруг её убьют?

- При всём желании не успеют, - хмыкнула я, - чего ты нервничаешь?

- Я не припомню, чтобы мы так преступников задерживали.

- Тебе нечего вспоминать, - ухмыльнулась я, - ты мне только технически помогал.

- Понятно, - вздохнул Марат, - завтра всё будет.

Потом я поговорила с Генрихом, пообещала сдать статью, а у самой все мысли были о стихах. Нечего путного в голову не

лезло.

Вечер прошёл всей семьёй, Василинка пела и играла на арфе, Иван Николаевич зевал, а Макс пытался под музыкальный аккомпанемент читать спортивный журнал.

Позже я заглянула в комнату к Фриде и Мирославе, они в этот момент лазали в интернете, и я досадливо фыркнула.

Опять они до ночи « зависли »!

Ни сказав, ни слова, я пошла на кухню, вынула из ящика стола свечу, зажигалку, прикрыла за собой дверь, и стала спускаться в подвал.

Миновав стеллажи с вареньем, вином, и соленьями, любовно закатанными Анфисой Сергеевной, я добралась, наконец, до щитка. Открыла дверцу, и нажала на кнопку.

В одно мгновенье свет во всём доме погас, я щёлкнула зажигалкой, и зажгла свечу. Закрыла щиток, и вернулась наверх, убрала зажигалку, и со свечкой поднялась в спальню.