Пани Зофья. У вас колесо отвалилось

– Не хотите помогать следствию, – оценил положение Боревич. – А не помогая следствию, вы вредите самой себе. Я ведь это уже объяснял, правда?

– Не преувеличивайте. Всем не угодишь. Между мной и вашим коллегой просто химии не возникло.

Боревич посмотрел на меня так, как смотрят на обожаемую собачку, когда, вернувшись домой, обнаруживают, что она изгрызла любимые туфли.

– Ну говорите, какие у вас проблемы и чем вам помочь. Я же не могу сидеть тут весь день. Я, например, есть хочу, а вы мне ничего не предложили.

– В последние несколько месяцев имели место четыре убийства. Все они достаточно схожи, чтобы можно было утверждать, что их совершил один и тот же преступник. К сожалению – профессионал. У нас на него ничего нет. Более того: мы ничего о нем не знаем.

– Значит, вы просто в жопе… Сейчас как-то так говорят, да?

Боревич молча проигнорировал мою осведомленность о лингвистических трендах и как ни в чем не бывало продолжил:

– Каждая жертва так или иначе связана с торговлей участками, зданиями и домами в центре Варшавы. Сделками поглощения занимались два связанных между собой адвокатских бюро.

– Извините, для меня это слишком сложно, – объявила я и потерла слипавшиеся глаза.

– Вчера я просматривал записи с камер видеонаблюдения, установленных на перекрестке неподалеку от вашего дома, – перебил Боревич. – Два дня назад возле дома крутилась группка мужчин, среди них был известный нам адвокат, который специализируется на праве собственности.

– Значит, надо было его арестовать. Это я тоже за вас должна делать?

– У нас на него ничего нет. Прикрывается требованиями конфиденциальности. Такой пройдоха, что пробы негде ставить, но нас интересуют убийства, а не махинации с недвижимостью. Первые убийства произошли в уединенных местах, – продолжал Боревич. – Чаще всего жертв похищали, пытали, а потом убивали, а останки сжигали. Вы что, уснули?

– Нет, что вы, – очнулась я. – Разумеется, я не сплю. Вы говорите, говорите. Посмотрели вы записи с камер, и что дальше?

Боревич разочарованно воззрился на меня. Достал из лежавшей на столе папки какие-то фотографии, разложил на столе. Сначала я подумала, что на них мясо, жареное мясо, и лишь через минуту скривилась от отвращения. Передо мной были искалеченные, обугленные человеческие останки.

– Вы зачем мне это показываете? Чтобы меня вырвало?

– Хочу, чтобы вы отдавали себе отчет в том, насколько все серьезно.

– А это что? – Я указала на одну фотографию. – Рекламное предложение из строительного магазина?

– Это орудия преступления.

– Молоток?

Боревич собрал фотографии и убрал их в папку.

– На этот раз все по-другому. Убийство впервые совершено в доме, где живут люди. Мы рассчитываем, что расследование сдвинется с места. Наверняка кто-нибудь что-нибудь видел. Следов могло остаться побольше.

– Ладно, – перебила я. – Скажем так, я все понимаю. Я только одного не понимаю. Зачем я вам понадобилась?

– Мы хотим установить, как подозреваемые могут быть связаны с вами или вашим покойным соседом. Может, вы или кто-нибудь из вашего окружения располагаете большими деньгами, участвуете в аукционах? Претендуете на недвижимость, на возврат имущества или, может быть, вы знакомы с кем-нибудь, кто владеет объектами недвижимости или земельными участками в Варшаве?

– Вы какие-то глупости говорите. Моя самая большая трата – это восемьдесят злотых на прошлой неделе в супермаркете.

– А вы не знаете, что было в пропавших документах, о которых вы вчера говорили?

– О, так вы решили отыскать украденные у меня вещи? Большое спасибо, я уже сама почти все нашла. Тоже мне, стражи закона! Пожилая женщина и то способна на большее! Ну и? Глупо вышло, правда?

– Если вы не будете помогать следствию, мы не сможем вас защитить.

– В каком смысле?

– Если те люди не добились желаемого, то могут быть новые жертвы.

– По-моему, я с тем же успехом смогу сама себя защитить.

Боревич уныло взглянул на меня:

– Если вы продемонстрируете хоть каплю доброй воли, мы сможем помочь друг другу. Или вы хотите пообщаться с моим коллегой?

– Ладно. Давайте дадим себе шанс. У меня для вас кое-что есть. Я видела отпечаток левого ботинка.

– Не понял.

– Вы очень ненаблюдательны, но мы сейчас не об этом. У покойного соседа не было левой ноги, так что это не его след. Соображаете?

– Где этот отпечаток?

– На мундире Хенрика.

– Он хорошо сохранился?

– Идеально. Чистый, отглаженный. Столько лет прошло, а он все как новый.

– Я про отпечаток.

– Отпечаток, слава богу, отчистился без следа. Хотя я опасалась, что пятно останется. Я, понимаете ли, не пользуюсь дорогими немецкими средствами. У кого на них денег хватит? Я покупаю попроще, в дисконте.

Теперь уже Боревич сделался пунцовым не хуже Коломбо. К счастью, некрасивая жилка на лбу у него не набухла. Боревич встал, налил себе воды и одним махом выпил.

– То есть вы хотите сказать, что уничтожили единственный след убийцы, которого мы безуспешно разыскиваем уже больше года? – И он схватился за голову.