Пани Зофья. У вас колесо отвалилось

Боревич промолчал. Примерно с этой минуты он утратил мотивацию и перестал быть приятным, зато начал поворачиваться то в одну сторону, то в другую. Класть руки в карманы – для того только, чтобы тут же их вытащить. Он что-то хотел сказать, но промолчал. Мне показалось, что ему стало неуютно в моем обществе.

– Вы куда это?

– Опрашивать соседей, – ответил Боревич уже из-за двери.

Обиделся. И как он с такой чувствительностью собрался делать карьеру в полиции? Я-то человек деликатный, но не все же такие. От людей такого можно наслушаться! Ему нужно научиться терпению, иначе эта работа его доконает.

Я вышла на лестничную площадку и выкрутила слуховой аппарат на максимум. Боревич стучал в дверь безногого. Господи, какой же он нерешительный! Нет бы распахнул дверь пинком да и вошел – вот как в девятой серии, которую показывали в семьдесят восьмом году. А то стоит, стучит, как хороший мальчик. Безногий-то без зазрения совести мне дверь выломал, вместе с замками – весьма крепкими, – а этот стучится, и всё.

– Да пните вы хорошенько и высадите дверь. Он же не откроет! – крикнула я.

Боревич обернулся и посмотрел на меня:

– Не мешайте мне работать, ладно?

Небось опять обиделся.

– С удовольствием, но вы мне уже какой-нибудь результат покажите!

Боревич отвернулся и снова принялся стучать, произнося при этом всякие красивые формулы, которым наверняка научился в полицейской академии. Так наивный ребенок произносит заклинания в надежде, что какое-нибудь из них сработает, и свершится чудо – например, учителя удар хватит или в окно влетит единорог.

Ничего у Боревича не вышло. Хотя признаюсь – я и сама недолго надеялась, что безногий откроет. Может, он к двери очень медленно идет – в конце концов, у него всего одна нога. Может, он пьяный. И так понятно, что он заливает за воротник. Худой, синюшный весь какой-то, опухший. Нос сломан в нескольких местах, зубы повыбиты. Да еще и курит сколько. До сего дня я понятия не имела, откуда он деньги на все берет. Теперь-то мне стало ясно, на чьи деньги он покупал контрабандный алкоголь и сигареты.

Боревич немного прогулялся по нашему дому, силясь собрать нужную для расследования информацию. Эта, из второй квартиры, ему не открыла, хотя была дома. Наверное, собиралась на свидание с одним якобы симпатичным господином из клуба для пенсионеров. Да и какая разница. Она вечно ничего не знает.

Единственная молодая пара, жившая в нашем доме, обитала в квартире номер один. После ежеутреннего соития, которое было слышно через вентиляционную решетку, она готовила ему завтрак, а потом начинался скандал из-за того, что он вообще не занимается ребенком. После этого он в течение нескольких минут или через полчаса выходил на лестничную площадку с коляской, а она болтала по телефону с подружкой с работы. Они не только ничего не знали – они вообще не интересовались, что происходит в доме. Такие молодые, а ничем не интересуются. Непонятно, на каком свете живут. Боревич от них ничего не дознался.

Еще в нашем доме обитали разные чудики. Иные безобидные, а иные даже бывали милыми. Все они в тот день обманули мои ожидания. Преступника никто не видел. Никто мне не помог. Поздороваться и обменяться парой фраз о погоде они всегда готовы. Но когда дошло до дела – оказалось, что они ничем не интересуются. Захватчик вторгся в мою тихую крепость, попрал ее священный покой – а во всем доме не нашлось никого, кто бы хоть добрым словом поддержал пожилого человека.

Боревич вернулся и объявил:

– Я опросил соседей.

– Я слышала. – Я прикрутила аппарат до обычного уровня, при котором почти ничего не слышу.

– Потом еще посмотрю записи с камер видеонаблюдения – тех, что на соседних улицах, – и составлю рапорт.

– То есть мне надо ждать?

– Да. Пожалуйста, проявите терпение.

– Что ж, подожду. Вдруг чудо случится, – разочарованно подытожила я.

– Я уже говорил: я приложу все усилия, чтобы отыскать украденное у вас имущество.

– Вы меня подвели, и сильно, – начала я. – Я позвонила вам, просила помочь, а вы ничего не сделали…

– Я должен соблюдать процедуру, – перебил Боревич.

– Да какие там процедуры? Я вам виновного на блюдечке подала.

– Ну, вы преувеличиваете. Его нет дома.

– Так получите ордер на обыск. Тип, который меня обокрал, наверняка – повторяю: наверняка – у себя в квартире.

– Почему вы так полагаете?

– Я не полагаю, я знаю. Я же вам говорила: у меня в квартире невыносимо воняло куревом. Знаю я этот запах. Я его ежедневно чую в лифте. Иногда приходится ждать, чтобы он хоть немного выветрился, но это не помогает, у нас в лифте нет вытяжки, и вонь по полчаса держится.

– Давайте отвлечемся. Из того, что вы говорите, ничего не следует, а у меня еще много работы.

– Как это ничего не следует? Вы что, вообще ничего не понимаете?

Боревич вздохнул и закатил глаза.

– Безногий после того, как вломился ко мне, на лифте не спускался. Никуда он не сбежал, – продолжала я.

– Может, он по лестнице спустился.

– Вы когда-нибудь ходили по лестнице на одной ноге?

– Если он настолько инвалид, то как он мог выломать дверь вашей квартиры?