Пани Зофья. У вас колесо отвалилось

Я высунула голову в коридор. Никого. Стиснув пальцы на рукоятке тележки, я живо посеменила к себе. Дома я надела фартук и старые шлепанцы. Взяла несколько тряпок, жидкость для мытья – ту, что похуже, из гипермаркета. Как же мне ее было жалко. Но что поделаешь. На руки я надела перчатки – не хозяйственные, таких у меня не было, они слишком дорогие. Своей единственной парой я пользуюсь уже много лет, когда крашу волосы. Нет у нас тут богачей, которым по карману красить волосы в парикмахерской. К тому же парикмахерши страшные болтушки. Одна такая, я у нее была несколько лет назад, когда собиралась на новогоднюю вечеринку в клубе для пенсионеров, так меня заболтала, что я еле успела на танцы. Еще немного – и я встретила бы Новый год в парикмахерской, с краской на голове, слушая слезливые любовные истории молоденькой парикмахерши. Я тогда слишком долго просидела с краской на волосах, и цвет вышел такой насыщенный, что в клубе меня не все узнали. Кое с кем из подружек пришлось знакомиться заново.

Я снова выглянула в коридор. Все спокойно. Соседи наверняка с увлечением следят за тем, что происходит во дворе. Пожарные, «скорая». Хе-хе, такого кино в нашем доме давно не показывали. Минута – и я снова в квартире безногого. Раз-два, засучила рукава и взялась за работу. Какой же тут грязный пол. Я решила не полоскать тряпку слишком часто – мне же нужно не навести чистоту, а всего-навсего ликвидировать следы. Я когда-то смотрела такое кино по телевизору. А может, и не по телевизору. Не помню, где смотрела, но там тоже ликвидировали следы. Осталось только протереть пистолет – и дело сделано. Зря я потратила на мытье такую хорошую жидкость. Непорядок. Надо посмотреть, нет ли у безногого какого средства в ванной, я бы тогда компенсировала себе убыток.

Я обтерла ручки дверей, шкафчиков, ящиков, оконные шпингалеты, перемыла стаканы, бутылки – все, до чего дотрагивалась. Да, времени я потратила немало, но это же дело первостепенной важности. Посуда вымыта, протерта и прибрана так, что безногий может гостей приглашать. На поминки, естественно.

Закончив, я так же быстро и незаметно ретировалась. Многовато эмоций для одного дня. Да и бегать туда-сюда между квартирами мне тоже случалось далеко не каждый день. Я вернулась к себе, отдохнуть. Если бы меня застали в квартире с трупом, я бы наверняка влипла в нешуточные неприятности. Что подумал бы обо мне Хенрик? Я надеялась, что если он вдруг уже умер и попал в рай, то какие-нибудь неотложные дела помешали бы ему наблюдать за тем, что я тут вытворяю. Я славно справлялась все эти годы, и мне не хотелось бы запачкать свое доброе имя, а еще меньше мне хотелось бы оказаться замешанной в убийство соседа – бандита и алкоголика. Абсолютно не моя компания.

Я немного посидела на кухне. Вонь от сгоревшей кастрюли еще не до конца улетучилась. Я глубоко вздохнула. Вот наберусь сил – и надо будет разобраться в ситуации и узнать, какого черта примчалась «скорая». Может, кто из соседей не выдержал наплыва эмоций, и его пришлось забрать? Я взяла тележку, как будто я – пенсионерка, которая собралась в магазин, а не поджигатель, который решил вернуться на место преступления. Вниз я ехала на лифте, а зря. В кабину попало много дыма, вытяжки в лифте нет, а ездит он с остановками, и мне пришлось наглотаться гари. Неприятно и опасно. Когда я на первом этаже выходила из кабины, у меня слегка кружилась голова. Кто-нибудь послабее мог бы в такой ситуации и сознание потерять. К счастью, ко мне это не относится. Что за бездарь спроектировал лифт так, что во время пожара в него набирается дым! Я страшно разозлилась, хотя сама же и подожгла помойку.

Выйдя во двор, я даже подпрыгнула и захлопала в ладоши от радости. Какое впечатляющее зрелище! Чисто Грюнвальдская битва. Пожарные, парамедики, даже полиция. Никаких скучающих праздных зевак – все носятся как ошпаренные, все при деле.

– Уже известно, кто этот негодяй? – спросила я первого попавшегося полицейского.

– Отойдите, пожалуйста, – ответил полицейский и выставил руку, не пуская меня дальше.

– Я здесь живу, это и меня касается. И помойка загорелась тоже моя, я еще утром мусор выносила. Волнуюсь.

– Не мешайте, пожалуйста. Здесь реанимация.

– Минуточку. Что значит – реанимация? Я думала, вы поджигателя ищете. Вы что, поджигателя реанимируете?

– Мы пока ничего не знаем. Поджигателя еще не нашли.

– Ну, удачи. – Я усмехнулась, а зря.

– Но есть пострадавший. Вы его родственница?

– Да ну что вы! Я – родственница? Я ко всему этому не имею никакого отношения. Я в магазин иду. Вы что, тележку не видите? И помойку эту я вижу в первый раз в жизни. О чем вы вообще мне говорите? Пф! – фыркнула я на него.

Я подняла тележку, чтобы он ее разглядел и понял, что я всего лишь посторонняя, которая собралась по магазинам.

Что же здесь произошло, встревожилась я. Пострадавший? Родственница? О господи, а вдруг чей-нибудь ребенок увидел огонь и подошел поближе? Или играл возле помойки и не успел убежать? Нет! Только не это! Я же не переживу. Такого я себе никогда не прощу. Никогда.